В читальном зале городской библиотеки зимой царила особая тишина. За большими окнами лежал ровный, нетронутый снег, свет от фонаря падал на пустой двор, отражаясь в редких следах прохожих. Алексей, сутулясь, стоял у окна, наблюдая за этим безмолвием, стараясь не встречаться взглядом с Ольгой. Она уже аккуратно сложила на столе небольшую стопку книг для инвентаризации и теперь задержалась на одной из них, ладонью ощупывая выцветший корешок.
В помещении стоял лёгкий запах старых книг, впитавших в себя годы тишины и чужих прикосновений. Ольга, не поднимая головы, сказала: «Сегодня здесь особенно пусто». Её голос прозвучал тише обычного, словно не решаясь нарушить зимнюю тишину. Алексей кивнул, не оборачиваясь, и провёл пальцами по прохладной поверхности стола. Шорох страниц, когда Ольга листала очередной том, был единственным звуком в зале. Их движения были слаженными, почти ритуальными: он сортировал, она записывала, и между ними текла невидимая, спокойная связь, в которой Алексей находил утешение. Но сегодня он уловил в воздухе лёгкое напряжение: казалось, Ольга что-то задумала, и эта мысль тревожила его, хотя всё внешне оставалось по-прежнему.
Когда они приступили к разбору следующей полки, Ольга вдруг замерла. Она крепче сжала книгу, шерсть её свитера зацепилась за угол обложки. Алексей сел напротив, стул под ним скрипнул, разрезая привычную тишину. Ольга опустила взгляд на страницы и негромко сказала: «Я всё думаю — как странно, когда дом вдруг становится пустым. После развода… даже книги звучат иначе». В воздухе усилился горьковатый запах бумаги. Алексей почувствовал, как его рука невольно скользнула к корешку книги, которую она держала, но тут же отдёрнул её. Он не знал, что сказать — боялся не только ранить её, но и открыть слишком многое о себе. Между ними повисла пауза, наполненная чем-то новым и хрупким. Ольга тихо улыбнулась, словно извиняясь за свою откровенность, и вернулась к сортировке. Алексей, наблюдая, как она аккуратно складывает книги, ощутил тревожное биение в висках: их дружба вдруг перестала быть просто дружбой.
Время тянулось вязко. Алексей пытался уйти в работу, но мысли не отпускали его. Он записывал инвентарные номера, не глядя на Ольгу, и всё чаще ловил себя на том, что смотрит в окно, где снег ложился ровным слоем на лавку. Когда рабочий день подошёл к концу, Ольга убрала волосы за ухо и, не поднимая глаз, предложила: «Может, задержимся? Нужно бы разобрать архивную стопку. Вдвоём быстрее». Алексей почувствовал, как в груди что-то сжимается: он хотел сохранить привычную дистанцию, но не мог отказать ей. «Хорошо», — коротко ответил он, стараясь, чтобы голос не выдал волнения.
В зале остался только тихий звон часов. Они молча перебирали книги — пыль ложилась на пальцы, запах чернил смешивался с тяжёлым воздухом архива. Алексей неуверенно двигал рукой, избегая прикосновений, но Ольга, напротив, иногда задерживала ладонь на обложке чуть дольше, чем требовалось. Пауза, возникшая между ними раньше, теперь приобрела другую окраску: в ней было ожидание, тревога и надежда. Алексей вдруг поймал себя на том, что слушает не только шорох страниц, но и дыхание Ольги. Слова застряли в горле, но он не решался их произнести.
В какой-то момент Ольга остановилась, села напротив, сложив руки на столе. Тёплый свет лампы мягко ложился на её лицо, высвечивая усталость и решимость. Она посмотрела на Алексея и спросила, чуть дрожащим голосом: «Почему ты стал отдаляться? Ты для меня очень важен… Я не хочу, чтобы мы стали чужими». В зале был слышен только их шёпот и лёгкое прикосновение её пальцев к краю стола. Алексей глубоко вдохнул, собираясь с мыслями. Он позволил себе быть уязвимым: «Я боюсь. Боюсь, что, если позволю себе больше, всё исчезнет. Но и терять тебя не хочу». Ольга медленно кивнула, и между ними будто исчезла невидимая преграда. Они смотрели друг на друга, не отводя взгляда, и в этой тишине Алексей почувствовал, как уходит прежний страх перемен.
Когда библиотека опустела окончательно, Алексей не стал спешить. Он и Ольга вместе разобрали последнюю стопку книг, аккуратно укладывая их на полку. Рядом, в отражении окна, колебался свет фонаря, мягко размывая границы зала. Алексей тихо положил свою ладонь поверх руки Ольги — их пальцы дрогнули, но не разъединились. Они молчали, вслушиваясь в зимнюю тишину и в новые, ещё не привычные чувства. В отражении стекла их силуэты сливались, а за окном продолжал падать снег, словно подтверждая, что перемены бывают не пугающими, а тихими и светлыми.
Ольга осторожно сжала его ладонь в ответ. Алексей улыбнулся ей, впервые позволяя себе не прятать это движение. Они встали, медленно прошли вдоль стеллажей, вместе выключили свет. На пороге Алексей оглянулся: книги, аккуратно расставленные по полкам, казались теперь частью их общего мира. За спиной осталась привычная тишина, впереди — свежий снег и мягкий свет фонаря. Ольга крепче сжала его руку, и, выйдя в зимний вечер, они шагнули навстречу переменам, оставив за собой старую осторожность. В окне библиотеки ещё долго отражался их силуэт, пока снег не стёр его, как память о том, что было прежде.