Родители остановились у калитки, мотор их машины ещё какое-то время урчал в прохладном сентябрьском воздухе. Ваня стоял на выцветшей дорожке между клумбами и держал в руках свой старый рюкзак с нашивкой в виде самолёта. Вокруг шуршали жёлтые листья — они ложились на сапоги и застревали под каблуками.
Дед вышел на крыльцо, поправил кепку и улыбнулся: морщинки у глаз сразу стали глубже. Ваня почувствовал — сейчас начинается что-то важное, не совсем как всегда.
Мама поцеловала сына в макушку, погладила по плечу.
— Не балуйтесь там, ладно? И слушайся деда.
— Конечно, — ответил Ваня, чуть смущённо оглядываясь на окна дома, где уже мелькнула бабушка.
Когда родители уехали, во дворе сразу стало тише. Дед пригласил внука к сараю: они вместе выбирали корзины для похода — одна побольше для деда, поменьше для Вани. Рядом лежала старая плащ-палатка и резиновые сапоги: дед проверял, чтобы ничего не протекало после ночного дождя. Он внимательно осмотрел куртку Вани, застегнул все молнии, поправил капюшон.
— Сентябрь — самое грибное время! — Дед говорил уверенно, будто открывал секретный календарь природы. — Сейчас подберёзовики прячутся под листьями, а лисички любят мох около ёлок. Опята тоже уже пошли.
Ваня слушал внимательно: ему нравилось ощущение подготовки к чему-то настоящему. Корзины скрипели ручками; сапоги были немного велики, но дед только кивнул: главное — чтобы ноги не промокли.
Во дворе пахло влажной землёй и остатками дыма от прошлых костров. Утренний пар стлался над лужами вдоль забора; когда Ваня наступал на мокрые листья, те липли к подошве и оставались следами на бетонных ступенях.
Дед рассказывал о прошлых походах: как однажды они с бабушкой нашли целую поляну опят возле старой берёзы; как важно смотреть не только под ноги, но и вокруг себя — грибы иногда прячутся прямо рядом с тропой.
Путь до леса был коротким: по просёлочной дороге через поле с пожухлой травой. Ваня шёл рядом с дедом; тот шагал неторопливо, но уверенно придерживал корзину у бедра.
В лесу пахло иначе: свежестью сырого дерева и терпким ароматом мха между корнями сосен. Под ногами мягко пружинила трава вперемешку с опавшими листьями; где-то сбоку слышалось капанье росы с веток на землю.
— Вот смотри! Это подберёзовик, — дед наклонился и показал гриб со светлой шляпкой. — Видишь, ножка какая? Вся в тёмных чешуйках…
Ваня присел рядом, потрогал шляпку пальцем — она была прохладная и гладкая.
— А почему он так называется?
— Потому что любит расти рядом с берёзами, — дед улыбнулся. — Запоминай место!
Они аккуратно выкрутили гриб из земли; дед показал разрез ножки — внутри она белая, без пятен.
Дальше среди травы попалась маленькая жёлтая лисичка.
— Лисички всегда вот такие волнистые по краю, — объяснил дед. — И запах у них особенный…
Ваня осторожно понюхал грибок — пахло орехами.
— А если похожий?
— Ложные бывают ярче или без запаха, — сказал дед. — Но мы их не берём никогда!
Постепенно корзинки начали наполняться: то здесь попадётся крепкий подберёзовик, то среди елового мха выглянет группа опят на пеньке — тонкие ножки, маленькие липкие шляпки со светлым ободком по краю.
Дед объяснял разницу между настоящими опятами и ложными:
— Ложные ярко-жёлтые или даже оранжевые снизу, — показывал он. — А настоящие снизу белые или слегка кремовые…
Ване нравилось находить грибы самому — каждый раз он звал деда посмотреть находку; иногда ошибался — тогда дед спокойно объяснял разницу ещё раз.
Вдоль тропы встречались ярко-красные мухоморы — крупные грибы со снежными пятнами на шляпке.
— Такие красивые, — сказал Ваня. — Почему нельзя собирать?
— Они ядовитые, — серьёзно ответил дед. — Только любоваться можно!
Он аккуратно обошёл мухомор стороной. Ване стало понятнее: не всё красивое пригодно для корзины.
Иногда дед спрашивал:
— Помнишь теперь отличия? Если сомневаешься — не бери!
Ваня кивал, он хотел быть внимательным, чувствовал ответственность за свою корзинку и за то, что идёт рядом с дедом.
В глубине леса солнце пробивалось сквозь ветви низко, отбрасывая длинные полосы света на влажную землю. Там было прохладнее, пальцы иногда зябли на ручке корзины. Но азарт поиска грел лучше перчаток. Мимо прошмыгнула белка, по веткам переговаривались птицы. Иногда где-то впереди хрустела ветка — может быть, заяц или другой грибник шёл своей дорогой. Лес казался живым лабиринтом из стволов, мха, шуршащих листьев и приглушённых звуков. Под ногами было мягко идти даже там, где земля покрыта ковром из прошлогодней листвы, и тёмные пятна влаги проступали между корней. Дед показывал, куда лучше ступать, чтобы не промочить ноги совсем. Внук старался идти следом, вглядывался во все стороны, искал новые грибные места, чтобы удивить потом дома бабушку своим уловом. Он чувствовал себя помощником, почти взрослым спутником, хотя временами всё равно хотелось взять деда за руку — просто так, для уверенности, когда ветер шумел особенно сильно или вдруг становилось темнее между деревьями, как будто лес приоткрывал свои тайны только им двоим.
Однажды между двумя соснами Ване показалось, что он увидел сразу несколько рыжих пятен среди мха. Он осторожно отошёл чуть дальше от тропинки, присел, чтобы рассмотреть находку поближе: это оказалась целая группа лисичек, таких, каких дед хвалил чуть раньше. Радость захватила его полностью, он стал собирать грибы одну за другой, аккуратно складывая их в свою корзину, совсем забыв, что надо смотреть по сторонам. Когда поднялся, его взгляд упёрся только в высокие стволы вокруг — никого не было, ни одного знакомого силуэта, ни голоса, ни шагов, только приглушённый шелест листьев да редкое потрескивание сучьев где-то сбоку. Ваня замер — сердце заколотилось быстрее, чем обычно. Кажется, он впервые остался один посреди большого осеннего леса, даже если всего лишь ненадолго. Страх пришёл сразу, но вместе с ним всплывали слова деда: оставайся на месте, если потеряешь меня, зови громко — я обязательно откликнусь. Хотелось сразу позвать, но голос сперва прозвучал тихо, едва ли громче дыхания. Потом решительнее:
— Дедушка, где ты? Эй, я здесь!
Туман висел между стволами, делая деревья похожими друг на друга, звуки казались мягче, приглушёнными. Откуда-то слева донёсся знакомый голос:
— Эге-гей! Я тут, иди ко мне, ориентируйся по голосу — только спокойно!
Ваня вдохнул поглубже, пошёл туда, где доносился призыв, снова позвал сам, вслушиваясь, чтобы быть услышанным. Шаги стали увереннее, земля под ногой была мягкая, но теперь уже привычная, а страх уступил место облегчению, когда впереди показалась фигура деда. Тот стоял чуть дальше, прислонившись к старому дубу, улыбался приветливо, ждал спокойно, будто бы ничего страшного не произошло. Вокруг снова оживали звуки леса, а сердце билось ровно, тихо. Ваня понял, что может доверять словам взрослого, как доверяют себе самому.
— Ну вот, нашёлся! — Дед слегка потрепал внука по плечу, и в этом жесте не было ни упрёка, ни тревоги — только спокойная радость. Ваня всматривался в морщинистое лицо: оно казалось знакомым как родная комната. Сердце ещё стучало быстро, но дыхание выровнялось — теперь рядом с дедом можно было снова почувствовать себя защищённым.
— Испугался? — спросил дед негромко, поднимая корзину с земли.
Ваня кивнул — коротко, честно. Дед присел на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с ним.
— Я тоже однажды потерялся в лесу, когда был чуть старше тебя. Тогда мне казалось — целый день ищу дорогу, а на самом деле прошло всего минут десять… Главное — не бежать вслепую. Лучше остановиться и звать по голосу. Ты всё сделал правильно.
Внук смотрел вниз, разглядывая свои резиновые сапоги, испачканные землёй и кусочками мха. Он почувствовал: дед действительно гордится им сейчас. Остатки тревоги отступили куда-то глубоко внутрь — теперь это было воспоминание, а не страх.
— Пойдём? Уже вечереть начинает. Нам бы к тропке выбраться до темноты, — дед поднялся, поправил кепку и снова взял корзину за ручку. Ваня шагнул за ним почти вплотную. Теперь каждый хруст листа под ногой казался чем-то родным. Они шли рядом: Ване нравилось чувствовать себя частью общего дела даже в таких простых решениях.
На выходе из леса стало совсем свежо: вечерний ветер гнал сухие листья вдоль дорожки между деревьями; где-то впереди уже виднелась крыша дома сквозь тонкие стволы рябины. На ручках корзин осталась тёмная полоса от сырой травы; ладони слегка зябли после долгой прогулки — но радость возвращения грела сильнее любого горячего чая.
Дом встретил их мягким светом окон и запахом выпечки из кухни. Бабушка ждала на крыльце с полотенцем через плечо:
— Ой-ой! Какие молодцы пришли! Ну-ка, показывайте улов!
Она помогла снять сапоги прямо в прихожей — подошвы были облеплены листьями, — осторожно приняла корзину у деда и поставила её рядом со своей миской для чистки грибов.
В кухне было тепло от плиты; стекло окна запотело сверху вниз узкими полосами — видно было только смутные огоньки фонаря во дворе да силуэты деревьев за изгородью. Ваня сел поближе к столу: рядом бабушка ловко разделяла грибы по видам — подберёзовики сюда, лисички отдельно, — а дед доставал свой складной ножик для самой кропотливой работы с опятами.
Вечер за окном сгущался быстро, но в доме было по-особенному уютно. Ваня слушал, как взрослые переговариваются о сегодняшней прогулке, и сам рассказывал про найденные грибы и про то, как звал деда в лесу. Взрослые слушали внимательно, не перебивая, и Ване хотелось верить, что теперь он тоже стал частью этой семейной традиции. На столе стоял горячий чайник, пахло свежими грибами и выпечкой. За окном темнело, а в доме было светло, спокойно и хорошо — так, как бывает только после маленького испытания, которое пройдено вместе.
Как помочь проекту
Спасибо за чтение. Отметьте публикацию и, если не сложно, сделайте свой вклад через функцию «Поддержать», даже 50 ₽ значат очень много. Поддержать ❤️.