Ирина Лапшина вошла в притемнённый коридор склада без одной минуты десять. Металлическая дверь хлопнула за спиной, и холодный ноябрьский воздух остался снаружи, вместе с чёрным двором, где жёлтые лампы подсвечивали мокрый асфальт. Внутри пахло картоном и машинным маслом. Она поправила выцветшую куртку и двинулась к проходной, вспоминая инструкции из короткого собеседования: сначала получить бирку-пропуск, затем — на инструктаж к мастеру смены.
Дежурный охранник, плотный мужчина в свитере с оленями, попросил паспорт. — Первая ночь? — кивнул он, сверив фото. Ирина ответила, что да, вчера ей выдали форму, но сегодня начинается «по-настоящему». В паспорте задержали секунду дольше, чем нужно, словно проверяя: сорок четыре ли ей, не сорок пять. Паспорт вернули, бирка щёлкнула на резиновом браслете, и охранник посторонился.
За стеклянной дверью гудели вентиляторы. Транспортёрная линия тянулась вдоль стены, где мигали зелёные и красные датчики. Девушки в ярких жилетах рассортировывали коробки размером с обувную. В дальнем конце — затянутая плёнкой гора бытовой химии. Мастер смены, подвижный парень лет двадцати семи по имени Роман, подошёл с электронным планшетом. — Лапшина? Ставлю вас на участок «Лайт-2». Сканер знаете? — Ирина кивнула, вспоминая тренировочное видео: надо считывать штрих-код, проверять наклейку и опускать посылку в нужный ящик.
— Конвейер не останавливайте без причины, — предупредил Роман. — Если что-то застрянет, зовите старшего оператора. Красная кнопка — крайний случай. Ночная смена с двадцати двух до шести, по Трудовому кодексу нам час должны сокращать, так что работаем семь, а платят как за восемь плюс надбавка. Вопросы?
Она открыла рот, но вопроса не сложилось. Почему я здесь, а не дома под одеялом? — подумала Ирина и промолчала. Роман уже показывал жестом: вот сканер-пистолет, вот бункер «Юг», вот «Север». Коробки, щёлканье плёнки, ритмичный гул роликов — вся музыка рабочей ночи.
Ещё месяц назад она трудилась бухгалтером в местном автосервисе. Фирму продали, половину штата уволили. Вакансий в городе кот наплакал. Муж кормил семью дальнобойными рейсами, но сейчас сидел без машины — перевозчик сократил парк. Младшему Диме требовались деньги на ортодонта, старшая Света собирала взносы на выпускной. Когда в центре занятости предложили ночной склад, Ирина решила не сомневаться.
Её место оказалось между двумя девчонками в футерных толстовках. Леся — худенькая, с обесцвеченными волосами, включила музыку в наушниках. Аня — пухлая, серьёзная, то и дело поправляла маску. — Тётя Ира, не бойтесь ленты, — подмигнула Леся. — Главное — пальцы под ролики не суйте.
В первые полчаса её руки замерзали, потом внезапно вспотели под перчатками. Электросканер отзывался коротким «бип», но стоило ей задуматься, как штрих-код сбивался, и коробка уезжала не в тот лоток. Рядом Аня ловко выхватила посылку: — Этому клиенту ещё утюг положен. Лучше перекинуть, чем потом акт писать.
Одиннадцать пробило на настенных часах. Спина саднила, будто она целый день копала огород. Роман прошёл с планшетом, выдал всем по бутылке воды и напомнил: — Перерыв в половине первого, десять минут. Курить — за ворота, флюоресцентные жилеты не снимаем.
Телефон завибрировал в кармане формы. Сообщение от мужа: «Дима кашляет, температура 37,5. Лекарств хватает, работай спокойно». Спокойно? Она сжала аппарат, пока не заболела ладонь. Перчатка липла к пластику. Ей казалось, будто ребёнок остался без присмотра, хотя муж в соседней комнате. Коробки поступали без перерыва.
Час тридцать. Ирина вышла во двор. Неровный бетон поглотил шаги, влажный туман висел между фонарями. Лез холод сквозь ткань спецовки. В сторонке двое ребят из отборочного участка курили, обсуждая чемпионат. — Нам всё равно час не сокращают, — сказал один. — Платят, конечно, но организм-то не робот. Ирина стояла рядом, будто невидимая. Как они легко говорят о том, что ей только предстоит понять.
Возвращаясь, она чуть задела бобину стрейч-плёнки. Та покатилась, хлопнула о стеллаж. Никто не заметил, но сердце ухнуло. «Соберись», приказала себе Ирина. Она аккуратно поставила бобину на место, проверила тормоз конвейера и нажала зелёную кнопку запуска. Лента рванулась — и сразу стоп: коробку зажало между роликами. Красный индикатор замигал.
— Не трогай! — крикнул кто-то. Артём из секции «Тяжёлый груз» подбежал первым. Он приподнял крышку защитного борта, попытался вытолкнуть коробку. Лента дёрнулась. Артём отпрянул, но было поздно: рука соскользнула, ладонь скользнула по металлу, и кровь выступила на коже под перчаткой. — Чёрт! — Он сжал пальцы, кровь капнула на картон. Мелькнула мысль: перчатки не прорезиненные, обычный трикотаж.
Роман подскочил, отключил питание. — Я говорил — к старшему оператору! — голос его сорвался. Артём мотал кистью, лицо белело. Леся принесла аптечку, Аня достала спирт. Воздух пах едким раствором. Ирина застыла — то ли страх, то ли злость: почему кнопка стопа так далека, а перчатки такие тонкие?
— Мы должны оформить происшествие, — тихо сказала она, почувствовав, как к щекам прилила горячая кровь. — Это же производственная травма.
— Ира, не нагнетай, — отмахнулся Роман, оглядываясь: камеры, начальство утром посмотрит видео. — Порез мелкий, наложим пластырь.
— А завтра кого-нибудь пальцами затянет, — ответила она, уже громче. Артём посмотрел благодарно. Девушки притихли. По цеху прокатилось эхо её голоса, перекрыв привычный гул.
— Если будем писать акт, работу остановят, — скривился мастер. — План не выполним, премии лишимся. Решайте сами.
Ирина услышала собственное сердцебиение. Перед глазами — экран телефона с температурой сына, квитанции за коммуналку, мужа, который сейчас гладит Диме лоб. Она вдохнула. — Я решаю, — сказала она тихо, но твёрдо. — Пишем акт. Конвейер не запустим, пока не проверят защиту.
Слова прозвучали как щёлк двери: дальше всё будет иначе.
Электродвигатели стихли, цех будто втянул в себя воздух. Пока Роман звонил старшему инженеру, Ирина проводила Артёма в медкабинет. Белесый фельдшер обработал порез и спросил фамилию для журнала несчастных случаев. Артём сморщился, но назвал; Ирина добавила: — По статье сто девяносто девятой запишем, производственная.
Вернувшись, она заметила, как на людей давит тишина вместо привычного гула. Леся сгребала коробки в стопку, Аня протирала ленту спиртом. — Ты правильно сказала, — шепнула Леся. — Нас без перчаток режет часто, только молчим.
Через десять минут пришла дежурная инженер по охране труда Ольга Ивановна — невысокая женщина в пуховом жилете. Осмотрела ограждение, кивнула на красную кнопку и сказала Роману: — Линия останется выключенной до диагностики. Пишите Н-1, снимки с камер приложу.
Роман выдохнул, словно получил разрешение не спорить. — Ладно. План провалится, но премия — не человеческая жизнь.
После оформления акта людей распределили по другим участкам. Ирине достался сортировочный стол для мелких посылок — медленнее, но тот же тариф. Она впервые осознала: ночная смена по закону короче, однако перерывы никто не растягивает. Чтобы не вымотаться, она стала каждые двадцать минут делать два глубоких вдоха, разжимать плечи и менять стойку. Простейшая вещь, но пульс сразу сбивался.
К четырём утра в телефоне загорелось сообщение от мужа: «Дима уснул без кашля, темп 36,9». Никакой пафосной победы, просто маленькое облегчение, которого хватило, чтобы досчитать коробки до конца.
Когда в шесть ноль пять включилось общее освещение, все, как обычно, потянулись в бытовку. На стене уже висело объявление о внеплановом инструктаже по технике безопасности. Роман устало потер шею: — Спасибо, что не струсила.
— Я тоже боюсь, — ответила Ирина. — Но ещё больше боюсь не вернуться домой с руками.
Он кивнул и подписал ей талон к выдаче. Премии, возможно, урежут, но увольнением уже не пахло.
Двор встретил колким рассветным воздухом. Фонари гасли, и лёд на лужах чуть посеребрился. Ирина натянула капюшон, вдохнула — пахло хлебозаводом, где жарили батоны для утренних киосков. Она сдвинула часы на браслете: впереди законный час отдыха, но его перекинут на другой день. Ладно, она сама решит, когда отдохнуть.
На автобусной остановке Аня махнула рукой: — Заедем завтра пораньше, инженеры покажут новую защиту. И добавила чуть тише: — Без тебя бы нам её не поставили.
Через неделю, в пятницу, склад жил уже по исправленному регламенту. На каждой ленте тянулся красный шнур аварийной остановки, а вместо тонких тряпичных перчаток привезли плотные с прорезиненной ладонью. Перед сменой Ольга Ивановна прочла короткую лекцию: — Ночные доплаты остаются, смена официально семь часов, лишнее время оплачивается. Подпишите, что ознакомлены.
Ирина расписалась, заметив, как молодые парни удивлённо поднимают брови: оказывается, можно требовать по закону.
Артём заглянул в конце собрания, рука уже заживала. Он поставил коробку конфет на стол: — За поддержку, — и смутился, увидев, как все посмотрели на Ирину.
Работа шла плотнее, чем раньше, но страх поменялся на осторожное уважение друг к другу. Ирина наладила свой ритм: выходила на короткие шаговые прогулки вдоль пустого коридора, пила тёплую воду с лимоном из термоса и не боялась спросить помощи, если коробка казалась слишком тяжёлой.
Дома она договорилась с мужем: он берёт дневные подработки и готовит ужин, а она спит с девяти утра до четырёх дня, затыкая уши берушами. Для Диминых лекарств они открыли отдельный конверт; Света взяла дополнительные часы репетиторства онлайн, чтобы не висеть на родителях со взносами.
В последнюю ночь первой вахты Ирина стояла у погрузочных ворот. Сквозняк тянул холодом, но вон там, за складским двориком, уже бледнела полоса света над крышами цехов. Она вспомнила, как неделю назад боялась самой ленты; теперь боялась только притупить слух к собственному телу.
— Лапшина, меняешься? — спросил Роман, протягивая новые перчатки. — Давай на «Лайт-2», я за тебя здесь добью.
Она поблагодарила. Переход к более лёгкой секции был жестом поддержки, а не снисхождения, и это она оценила выше премии.
Когда в шесть тридцать автобус чуть подпрыгнул на яме у хлебного киоска, Ирина вышла. Купила ещё тёплый батон, положила в сумку к перчаткам. Дорога к дому прошла мимо двора с голыми клёнами. В квартире пахло вчерашним гуляшом и сухим воздухом обогревателя.
Муж спал на диване в зале, накрывшись пледом. Дима тихо посапывал в комнате, Света возилась с ноутбуком: — Мам, всё нормально. Уроки закончила, пойду спать после тебя.
Ирина достала батон, нацарапала ножом две толстые корки и положила на тарелку — детям на завтрак. Будить никого не стала.
На кухне она присела к столу с кружкой крепкого чая. Руки ещё помнили ритм конвейера, но дрожь была ровной, не пугающей. В кармане лежал график смен на декабрь, который Роман выдал перед выходом.
Ирина подумала о законе, по которому каждая ночь укорачивается на час, а выходной после серии смен обязателен. Вчера она бы промолчала, сегодня уже нет. Она вынула ручку, поискала в расписании свободную ячейку после новогодних праздников.
С чувством, будто поворачивает собственную ленту на нужной скорости, Ирина аккуратно вписала в квадратик даты одно слово: «выходной».
Дальше жизнь продолжится.
Если хочется поддержать автора
Каждый лайк — маленький огонёк, комментарий — живая беседа. Финансово поддержать можно через кнопку «Поддержать». Поддержать ❤️.