Когда они въезжали в эту новостройку, Лена сразу сказала мужу:
— Смотри, как удобно, ресторан прямо в доме. Спустился — и поел.
Тогда это казалось плюсом. После двадцати лет в хрущёвке у метро, с тараканами и вечным ремонтом у соседей, этот дом на окраине, с подземным паркингом и охраной, выглядел почти как заграница. Ресторан на первом этаже — модный, с панорамными окнами, летней верандой. Лена даже радовалась: «Жить будем как люди».
Прошло два года. Ресторан выстрелил. По выходным — битком, днём бизнес-ланчи, по ночам — доставка. Сначала их это не касалось. Пока не включили новую вентиляцию.
В первую ночь Лена проснулась от ощущения, что где-то в квартире завёлся старый холодильник. Такой, советский, который гудит, дрожит и иногда вздрагивает. Она долго ходила по комнатам, открывала дверцы шкафов, прислушивалась к стояку, к батареям. Везде гудело. Особенно в спальне.
— Саш, проснись, — она толкнула мужа в плечо. — Слышишь?
Саша перевернулся на спину, послушал.
— Ну, гудит. Дом стоит, что ты хочешь.
— Это не дом. Это… — она подошла к стене, приложила ладонь. Стена чуть вибрировала. — Чувствуешь?
Он поднялся, тоже приложил руку.
— Ну да, есть. Может, насос какой. Утром разберёмся.
Утром гул пропал. Днём было тихо. Лена решила, что ей показалось. Но вторая ночь началась так же. В половине первого, когда ресторан снизу переходил в ночной режим, в стене включился низкий, ровный гул. Не громкий, но такой, что ухо к нему цеплялось. Лена лежала, смотрела в темноту и чувствовала, как внутри всё сжимается от этого звука.
Через неделю они стали засыпать под гул. Через месяц Лена перестала нормально спать. Она засыпала в четыре утра, когда гул стихал, и просыпалась в семь от будильника. Днём её клонило в сон, голова болела, глаза резало. Она стала забывать слова, путать даты, однажды чуть не обожглась, когда поставила чайник и забыла про него.
— Саша, так жить нельзя, — сказала она однажды вечером, когда он вернулся с работы. — У меня руки дрожат. Я на работе ошиблась в отчёте, начальник смотрел как на… — она махнула рукой. — Надо что-то делать.
Саша работал инженером в сервисной компании, ездил по офисам, чинил кондиционеры и вентиляцию. Ирония была в том, что в своей квартире он не мог разобраться, откуда именно идёт этот звук.
— Это их вытяжка, сто процентов, — сказал он, в который раз прикладывая ухо к стене. — Канал идёт по шахте, прямо под нами. Они, видимо, поменяли вентилятор на более мощный. Или повесили его на стену без виброразвязки.
— Ну и что? — Лена сидела на кровати, в старой футболке, с кругами под глазами. — Мы к ним пойдём? Ты пойдёшь?
Он помолчал.
— Пойдём, — сказал. — Но сначала надо понять, как правильно. Просто так — скажут: «У нас всё по нормам».
У них была ипотека на пятнадцать лет. Платёж — сорок две тысячи в месяц. Лена работала бухгалтером в небольшой оптовой фирме, получала сорок пять на руки. Саша — примерно столько же, но нестабильно, то больше, то меньше, в зависимости от заказов. В месяц они отдавали банку почти половину общего дохода. Переезжать было некуда. Сдавать квартиру и снимать другую — бессмысленно: разница съест всё.
— Я в интернете посмотрела, — сказала Лена. — Там пишут про СанПиН, про уровень шума в жилых помещениях. Ночью должно быть не больше тридцати децибел. А если больше, можно вызывать Роспотребнадзор, заказывать экспертизу. Но экспертиза платная. Там какие-то десятки тысяч.
— Сколько десятков? — сразу спросил Саша.
— Пишут по-разному. От пятнадцати до сорока.
Саша присвистнул.
— Класс. То есть, чтобы доказать, что нам мешают спать, мы должны заплатить, как за полгода коммуналки.
Коммуналка у них была около шести тысяч летом и девять зимой. Плюс интернет, телефон, страховка на машину. Плюс продукты, кредиты за старый ремонт, который они ещё не доплатили в прошлой квартире. Экспертиза в двадцать тысяч — это был серьёзный удар.
— Может, сначала по-хорошему, — сказал Саша. — Поговорить с ними. Вдруг они сами не в курсе.
Вечером они спустились в ресторан. Снаружи всё было красиво: подсветка, меню на стенде, люди за столиками. Внутри — музыка, официанты в чёрных рубашках, барная стойка. Лена чувствовала себя лишней, в своей домашней куртке и джинсах.
— Добрый вечер, — подошла к ним девушка-администратор. — Вы бронировали столик?
— Мы жильцы из сто второй квартиры, — сказал Саша. — Над вами. Нам бы с управляющим поговорить. По поводу вентиляции.
Девушка чуть напряглась.
— Сейчас, я позову менеджера.
Минут через пять вышел мужчина лет тридцати пяти, в белой рубашке с закатанными рукавами. Представился Андреем.
— Что у вас там с вентиляцией? — спросил он, уже с лёгкой усталостью в голосе, как будто это не первый разговор на эту тему.
— У нас в спальне ночью гул стоит, — начал Саша. — Я инженер по кондиционированию, я понимаю, как это устроено. Видимо, ваш вентилятор стоит на стене, которая у нас — несущая. Вибрация идёт по бетону. Мы не можем спать.
— Мы всё делали по проекту, — сразу сказал Андрей. — У нас есть согласование, все документы. Мы же не самострой.
— Я не спорю, — Саша держал себя спокойно. — Но по факту — шум есть. Может, вы хотя бы посмотрите, что там можно сделать? Вибровставку, шумоизоляцию…
— Смотрите, — Андрей вздохнул. — Мы уже вкладывались в вентиляцию. Это дорого. Сейчас сезон, у нас полная посадка. Остановить вентилятор ночью — мы задохнёмся. Поставить другой — это проект, монтаж, деньги. Если честно, у нас нет такого бюджета. Мы и так кредиты платим.
— А мы платим ипотеку и не спим, — тихо сказала Лена. — Я уже на таблетках.
Андрей посмотрел на неё внимательнее. На её серое лицо, на руки, которые она прятала в рукава.
— Я понимаю, — сказал он. — Но… вы же понимаете, я не собственник. Я управляющий. Я могу написать собственнику, объяснить. Но он скажет: «У нас всё по нормам». У нас проект согласован, СанПиН соблюдён на бумаге. Чтобы что-то доказать, нужна экспертиза.
— Экспертиза платная, — сказал Саша. — И вы не хотите её оплачивать.
— Ну, вы же тоже не хотите, — Андрей развёл руками. — Давайте так. Я поговорю с собственником. Попробую уговорить хотя бы инженера вызвать, чтобы он посмотрел. Но обещать ничего не могу.
Они поднялись домой. Ночью гул был как всегда. Лена лежала и считала удары сердца. На телефоне включила приложение-шумомер. Цифры прыгали, показывали то двадцать восемь, то сорок пять. Она не знала, насколько этому можно верить.
Утром Саша сказал:
— Надо идти в управляющую компанию. И в Роспотребнадзор. И в жилинспекцию. По всем фронтам.
— Ты думаешь, это поможет?
— Не знаю. Но если мы ничего не будем делать, точно не поможет.
В управляющей компании их встретила женщина лет пятидесяти, в вязаном жилете, с тонкими губами. Она слушала, качала головой.
— У нас дом сдан по всем нормам, — сказала она. — Ресторан все согласования предоставил. Если есть шум — вам надо в Роспотребнадзор. Они замеры сделают.
— За наш счёт, — сухо сказал Саша.
— Ну… да, — женщина чуть смутилась. — Или за счёт ресторана, если они согласятся.
— А вы как управляющая компания? — спросила Лена. — Вы же должны… ну… защищать интересы жильцов.
— Мы обслуживаем дом, — ответила та. — Убираем, ремонтируем. Мы не можем вмешиваться в хозяйственную деятельность арендатора. Мы можем только направить ему письмо, что есть жалоба. Хотите — напишем.
— Пишите, — сказал Саша.
Письмо, конечно, ничего не изменило. Через неделю Андрей позвонил Саше сам.
— Я говорил с собственником, — сказал он. — Он сказал, что пока нет официальной экспертизы, он ничего делать не будет. Говорит, у него всё по проекту, все согласования есть. Если будет предписание, тогда уже будет решать.
— То есть, пока мы сами не заплатим за экспертизу, никто даже не шевельнётся? — спросил Саша.
— Ну… да. Я вам по-человечески говорю.
Саша вечером сел за стол с листком бумаги. Начал писать цифры: ипотека, коммуналка, бензин, продукты, кредиты. Лена смотрела на него, как на бухгалтера, который составляет приговор.
— Если мы заплатим двадцать тысяч за экспертизу, — сказал он, — нам придётся месяц жить очень экономно. Без лишних покупок вообще. Отложить ремонт ванной, забыть про отпуск. Я могу взять пару подработок, но всё равно…
— А если не заплатим? — спросила Лена.
Он посмотрел на неё.
— Тогда мы будем дальше спать по три часа. И ты через месяц сорвёшься на работе. И тебя могут уволить. А без твоей зарплаты мы ипотеку не потянем.
Они молчали. Лена понимала, что двадцать тысяч — это дорого. Но бессонные ночи — ещё дороже.
— Давай так, — сказала она. — Я поговорю с начальником. Может, он разрешит мне пару дней работать из дома, пока мы всё это запускаем. Ты возьмёшь подработку. С экспертизой — будем копить. Но сначала… давай попробуем через Роспотребнадзор без платной. Пишут, что они могут сами выехать, если жалоб много.
— У нас жалоба одна, — заметил Саша.
— Значит, надо, чтобы было больше, — сказала Лена. — Надо поговорить с соседями.
Соседи по площадке оказались в похожей ситуации. В сто первой квартире жила семья с подростком, в сто третьей — пожилая пара. В сто первой сказали:
— Да, гудит. Но мы в зале спим, у нас окна на другую сторону, не так слышно. Неприятно, конечно, но терпимо.
Пожилая пара из сто третьей отреагировала активнее.
— Мы уже писали жалобу, — сказала женщина, показывая копию заявления в управляющую компанию. — Нам ответили, что всё в пределах нормы. Хотя какая там норма, я таблетки для сердца пью, как конфеты.
— Давайте вместе, — предложила Лена. — Коллективную жалобу. В Роспотребнадзор, в жилинспекцию. Чем больше подписей, тем лучше.
Они составили текст: «Мы, жильцы таких-то квартир, просим провести проверку уровня шума от вентиляционного оборудования ресторана…» Перечислили симптомы: бессонница, головные боли, раздражительность. Подписались втроём, оставили место для других.
Лена распечатала ещё несколько листов, повесила на доску объявлений в подъезде, зашла в родительский чат дома, где обсуждали всё: от протечек до парковки. Написала туда:
«Коллеги, кто слышит ночью гул от ресторана? Мы собираем подписи на жалобу».
Ей ответили человек десять. Кто-то писал: «Да, уже достало, ребёнок просыпается», кто-то: «Нам не мешает, мы на верхнем этаже». Но семь семей согласились подписать. Лена ходила по квартирам, звонила в двери, объясняла. Вечером у неё была пачка подписанных листов.
— Ничего себе ты развернулась, — сказал Саша. — Прямо профсоюз.
— Я просто хочу спать, — ответила она.
Жалобы отправили через «Госуслуги» и по почте. В ответ пришли стандартные письма: «Ваше обращение зарегистрировано, срок рассмотрения тридцать дней». Тридцать дней — это ещё столько же ночей гула.
— Может, не ждать, — сказал Саша. — А сразу заказывать независимую экспертизу. У меня знакомый в сервисе говорил про фирму, которая занимается шумом. Они выезжают ночью с приборами, делают протокол. Потом с этим протоколом можно идти в суд. И в Роспотребнадзор уже не отвертятся.
— Сколько? — спросила Лена.
— Он сказал, двадцать пять.
Она закрыла глаза.
— У нас сейчас на карте десять. Пятнадцать — это два месяца откладывать. А жить как?
— Я возьму ночные выезды, — сказал Саша. — На сервисе есть такие — срочные ремонты. Платят больше. Пару недель посплю по четыре часа, зато заработаем.
— Ты и так весь как выжатый, — возразила Лена. — Ты за рулём постоянно. Заснёшь где-нибудь на МКАДе — и всё.
Они спорили, считали, снова спорили. В итоге решили так: пока ждут ответа от Роспотребнадзора, Саша берёт одну-две подработки в неделю, не больше, чтобы не убиться. Лена берёт пару отчётов на фриланс — знакомая попросила помочь с налогами. Всё, что удастся отложить, — в конверт «Экспертиза».
Ночью Лена лежала, слушала гул и представляла себе эту фирму с приборами. Люди приедут, поставят штатив, включат свои децибелометры, напишут цифры в акт. Акт станет бумагой. Бумага станет предписанием. Предписание заставит ресторан что-то делать. Вся её надежда сейчас была в этих воображаемых людях с приборами.
Через три недели пришёл ответ из Роспотребнадзора. Вежливый текст: «В связи с необходимостью проведения инструментальных измерений уровня шума… предлагаем вам заключить договор с аккредитованной лабораторией…» То есть всё то же самое, только официальным языком.
— Они даже не собираются сами выезжать, — сказал Саша. — Им проще отправить нас к платной лаборатории.
— У нас есть пятнадцать, — сказала Лена. — Ещё десять — и заказываем.
Саша молча достал из ящика стола две пятитысячные купюры.
— Это на машину было, — сказал он. — Хотел резину поменять к зиме. Но будем ездить на лысой. Только аккуратно.
— Ты с ума сошёл, — сказала Лена. — На лысой зимой?
— Я буду осторожно. Зато, может, начну спать.
Они нашли в интернете аккредитованную лабораторию, которая занималась акустическими измерениями. Позвонили.
— Ночная выездная измерительная бригада, — сказал мужчина на том конце. — Стоимость двадцать четыре тысячи, включая НДС. Время проведения — с двадцати трёх до семи часов. Вам нужно обеспечить доступ в квартиру и согласовать с владельцем источника шума работу оборудования в обычном режиме.
— А если он не согласует? — спросила Лена.
— Тогда мы фиксируем отказ, — ответил мужчина. — Это тоже отражается в акте.
Они подписали договор по электронной почте, перевели предоплату — двенадцать тысяч. Остальное — после выезда. Дата измерений — через пять дней.
За эти пять дней Лена ходила как на иголках. Она боялась, что ресторан в эту ночь вдруг решит сделать профилактику и выключит вентилятор. Или, наоборот, включит на полную, а потом скажет, что так не работает. Она боялась, что приборы покажут норму, и их деньги уйдут в никуда.
В день измерений Саша зашёл к Андрею в ресторан.
— Сегодня ночью к нам приедет лаборатория, — сказал он. — Будут измерять шум. Вам надо, чтобы вентиляция работала, как обычно.
Андрей поморщился.
— Вы серьёзно заморочились, — сказал он. — Я предупрежу повара и ночную смену. Но сразу скажу: если будет предписание, собственник будет рвать и метать. На всех.
— Я не хочу войны, — ответил Саша. — Я хочу спать. Если вы сможете решить вопрос сами — я буду только рад.
— Я не могу решить вопрос сам, — устало сказал Андрей. — Но, может, предписание его сдвинет.
В ночь измерений в квартиру пришли двое мужчин с кейсами. Один — постарше, с седыми висками, второй — молодой, в очках. Они достали штатив, прибор, похожий на большую камеру, подключили к ноутбуку.
— Мы сначала замерим фон, — сказал старший. — Потом, по вашему сигналу, включат вентиляцию. Потом — выключат. Всё по методике.
Лена стояла в коридоре и чувствовала себя как на экзамене. Саша ходил за специалистами, отвечал на вопросы.
— Вот здесь, — сказал он, показывая стену в спальне. — Здесь сильнее всего.
Они поставили прибор у стены, включили. На экране побежали цифры.
— Фон тридцать один, — сказал молодой. — Это ещё ничего.
Саша написал Андрею в мессенджер: «Включите вентиляцию, как обычно». Через пару минут гул пошёл по стене. Лена почувствовала его телом раньше, чем услышала.
Цифры на экране поползли вверх: тридцать семь, сорок два, сорок восемь.
— Неплохо так, — тихо сказал старший. — Для ночи.
— Это уже превышение? — спросила Лена.
— Ночью в жилых помещениях допускается до тридцати децибел, — ответил он. — У вас сейчас сорок восемь. Это серьёзно. Мы всё зафиксируем.
Они ходили по комнатам, замеряли в зале, на кухне. Везде гул был, но слабее. В спальне — максимум.
— У вас несущая стена общая с вентиляционной шахтой, — сказал молодой. — Видимо, вентилятор стоит на этой стене или на жёстких креплениях. Вибрация передаётся.
— Это можно исправить? — спросил Саша.
— Технически — да, — ответил старший. — Можно поставить виброопоры, гибкие вставки, сделать дополнительную шумоизоляцию. Но это деньги. И это должен делать собственник вентиляции.
Когда они ушли, Лена села на кровать и расплакалась. Не от обиды, а от облегчения. Их мучение превратилось в цифры и строчки в акте. У него появилось имя и номер.
Через три дня они получили на почту официальный протокол измерений: таблицы, графики, подписи, печати. Саша распечатал его, аккуратно вложил в файл.
— Теперь с этим можно идти в Роспотребнадзор, — сказал он. — И в суд. И в жилинспекцию. И в управляющую компанию. И к Андрею.
Андрей смотрел на протокол и морщился.
— Сорок восемь… — пробормотал он. — Да, так нас заставят что-то делать.
— Мы не хотим вас разорить, — сказала Лена. — Нам не нужен штраф ради штрафа. Нам нужен результат. Если вы начнёте что-то делать сами, мы не будем бежать в суд первыми. Но если ничего не будет — пойдём.
Андрей вздохнул.
— Я отправлю это собственнику. Он, конечно, сначала будет орать, что это подстава. Но акт есть акт. Там же лаборатория аккредитованная?
— Да, — сказал Саша.
— Тогда деваться некуда.
Неделя прошла в ожидании. Потом Андрей позвонил.
— Собственник согласился, — сказал он. — Только потому, что боится, что ему закроют ресторан. Он нашёл фирму, которая будет переделывать вентиляцию. Будут ставить виброопоры, шумоизоляцию. Работы займут неделю. Делать будут ночью, когда меньше людей.
— Ночью? — переспросила Лена. — То есть нам ещё неделю слушать не только гул, но и перфоратор?
— Я просил, чтобы шумные работы делали днём, — ответил Андрей. — Но у них график. Постараемся минимизировать. Я понимаю, что вы уже на пределе.
Рабочие пришли в следующий понедельник. Сначала они возились в подвале, что-то таскали, стучали. Потом Лена слышала, как по шахте идут металлические звуки, как будто кто-то пытается протащить туда огромную трубу. Днём было шумно, но это был другой шум — дневной, терпимый. Ночью гул от вентиляции то усиливался, то слабел, как будто её перенастраивали.
Один раз Лена не выдержала, спустилась вниз, к служебному входу. Там стояли двое рабочих в спецовках, курили.
— Мужики, — сказала она. — Вы долго ещё?
Они посмотрели на неё, на её синяки под глазами.
— Нам сказали за неделю управиться, — ответил один. — Мы сейчас виброопоры ставим. Потом короб будем обшивать. Держитесь, короче. Нам самим это не в радость.
Через неделю Андрей позвонил сам.
— Мы всё сделали, что нам насчитали, — сказал он. — Инженер говорит, должно быть лучше. Но я не знаю, насколько. Вы сами скажете.
В ту ночь Лена легла в кровать и прислушалась. В начале первого она всё равно ждала гула, как ждут боли, к которой привыкли. Но было тихо. Не абсолютная тишина — где-то вдалеке шумела трасса, в соседней квартире кто-то смывал воду, в подъезде хлопала дверь. Но того низкого, тянущего гула не было.
— Саша, — шепнула она. — Слышишь?
Он тоже лежал, слушал.
— Ничего не слышу, — сказал он. — И это лучший звук за последний год.
Она взяла телефон, включила тот же шумомер. Цифры показывали тридцать три, тридцать четыре. Иногда подскакивали до тридцати семи, когда проезжала машина во дворе. Но стены молчали.
— Немного выше нормы, — сказал Саша, глядя на экран. — Но это уже городской фон. Не то, что было.
— Нам и этого достаточно, — ответила Лена.
Утром они спустились к Андрею.
— Спасибо, — сказала Лена. — Стало тише. Мы спали.
— Нам это обошлось почти в двести тысяч, — сказал он, не жалуясь, просто констатируя. — Виброопоры, шумоизоляция, монтаж. Плюс простой ночью, пока всё переделывали. Но, наверное, так и должно быть. Мы же в жилом доме.
— Нам экспертиза обошлась в двадцать четыре, — ответил Саша. — Плюс нервы. Но мы теперь знаем, как это работает.
— Я надеюсь, вы не пойдёте в суд? — спросил Андрей.
Саша посмотрел на Лену. Та кивнула.
— Если будет тихо — не пойдём, — сказал он. — Мы не за деньгами.
Они вышли на улицу. Было холодно, ветер тянул по двору пластиковые пакеты. Лена смотрела на окна своего подъезда. Где-то там, за бетоном, теперь стояли виброопоры, висели коробки с шумоизоляцией. Их бессонные ночи превратились в болты, прокладки и листы материала.
— Знаешь, что самое странное? — сказала она.
— Что? — спросил Саша.
— Что чтобы просто спать, надо было пройти через договоры, предоплату, акты, протоколы, угрозу суда, переговоры… Как будто мы не люди, а какой-то проект.
— Мы и есть проект, — усмехнулся Саша. — Ипотечный.
Она тоже усмехнулась.
— Зато теперь мы знаем, как это делается, — сказал он. — Если кто-то ещё в доме столкнётся с таким, мы можем рассказать. Как писать жалобу, куда, сколько стоит экспертиза, какие фразы в договоре смотреть.
— Бесплатные консультанты по ночному шуму, — сказала Лена. — Может, визитки напечатаем.
Ночью она легла спать без страха. Гул не пришёл. Тело сначала не верило, всё равно просыпалось в час, в два, в три. Но постепенно привыкло. Через неделю она проснулась по будильнику, а не от того, что глаза сами открылись от усталости.
На работе начальник заметил, что она стала собраннее.
— Всё наладилось? — спросил он.
— Вентиляцию переделали, — ответила Лена.
Он удивлённо поднял брови, но не стал спрашивать дальше.
Вечером Лена открыла домашний ноутбук и написала в чат дома подробный пост: что они сделали, какие шаги, какие суммы. Написала, сколько стоила экспертиза, как заключали договор, как проходили измерения, как потом давили на ресторан не криком, а бумагами. Без пафоса, просто по пунктам.
Внизу добавила: «Если у кого-то похожая проблема — пишите в личку, расскажу подробнее».
Ей пришло несколько сообщений. Кто-то жаловался на шумный магазин, кто-то — на мастерскую в соседнем доме. Она отвечала, делилась шаблонами заявлений, объясняла, что не надо бояться слов «экспертиза» и «предписание», что это не страшные монстры, а инструменты.
— Смотри, — сказал Саша, заглядывая ей через плечо. — Ты стала общественным деятелем.
— Я просто хочу спать, — повторила она. — И чтобы другие тоже спали.
Он обнял её за плечи.
— Ну вот. Теперь у нас есть не только ипотека, но и опыт борьбы с вентиляцией.
— Опыт борьбы без войны, — поправила Лена.
Она посмотрела на потолок. Там, за плитами, шёл воздух. Чужой бизнес, чужие кредиты, чужие технологии. И среди всего этого — их маленькое право на тишину, которое они отстояли не криком, а шагами, бумажками, цифрами и ночным визитом людей с приборами.
Это было не счастье. Но это был порядок. И в этом порядке можно было жить.
Поддержите наш проект в Дзене
Увидели себя в этой истории? Напишите пару строк. Если хотите помочь, сделайте небольшой перевод через кнопку «Поддержать» — официально, безопасно, в пару шагов. Поддержать ❤️.