Идею принесла Алина из соседнего отдела. Вернее, принесла она контейнер с лазаньей, а идею уже к нему в придачу.

В пятницу после обеда в их открытом офисе стояла привычная усталость. Мониторы светились таблицами, кто-то щёлкал мышкой, кто-то в наушниках кивал в такт музыке. В углу гудел кулер, в микроволновке разогревался чей-то суп. Артём смотрел в план продаж и пытался понять, как объяснить клиенту повышение тарифов, когда за спиной раздалось:

— Коллеги, заходите на кухню, у нас дегустация!

Голос Алины был бодрым, как в рекламном ролике. Артём поднял голову. Над перегородкой показалась её рука с пластиковым контейнером.

— Лазанья домашняя, — добавила она. — Я серьёзно. Не магазинная.

Кто-то засмеялся. Кухня в их офисе была небольшая, с двумя столами, микроволновкой и кофемашиной, которую все называли «наш бариста». Обычно туда заходили по одному-двоe. Сейчас туда потянулась небольшая процессия.

Артём тоже встал. От работы всё равно толку не было — мысли разбегались. В кухне уже собрались человек семь. Алина ставила контейнер на стол, аккуратно снимала крышку. Лазанья выглядела немного перекошенной, сыр сверху местами подрумянился, местами потемнел.

— Это… ты сама? — с осторожным уважением спросила Света из бухгалтерии.

— Ну да, — Алина слегка смутилась. — Не смейтесь. У меня духовка капризная.

— Да нормальная духовка, — отозвался Саша, их тимлид, прислонившись к подоконнику. — Главное, что не доставка.

— Я вот подумала, — продолжила Алина, разрезая лазанью пластиковым ножом, — у нас тут все только про отчёты да дедлайны разговаривают. А давайте сделаем традицию. По пятницам кто-нибудь приносит своё блюдо. Не ресторан, не шедевр. Просто то, что дома готовит. И рассказывает, откуда рецепт.

— Кулинарный стриптиз, — хмыкнул Лёша из аналитики.

— Без стриптиза, — отрезала Света, но улыбнулась.

Артём стоял у дверного косяка, обхватив кружку с чаем, и думал, что идея неплохая, но сразу представил, как тащит в метро кастрюлю борща. Или ещё хуже — как у всех получается красиво и аккуратно, а у него — «как всегда». Он умел варить гречку, жарить яичницу и делать бутерброды. Этого хватало для жизни холостяка, но точно не для «фирменного блюда».

— А если человек не умеет готовить? — спросил он вслух, стараясь, чтобы это прозвучало шуткой.

— Тогда покупает хлеб и режет, — не моргнув, ответила Алина. — Или приносит салат из помидоров. Главное — своё. Не заказанное.

— Можно я буду приносить чай в пакетиках? — подал голос Лёша.

— Можно, если ты его сам вырастил, — сказала Света.

Все засмеялись. Смех был лёгкий, неколючий. Алина уже разложила куски лазаньи по одноразовым тарелкам.

— Всё, пробуем. И я рассказываю. Это рецепт моей бабушки. Она жила под Рязанью и, когда по телевизору увидела передачу про итальянскую кухню, сказала: «Ну и чего там сложного? У нас то же самое, только макароны по-другому называются». И начала делать свою лазанью из того, что было. У неё вместо моцареллы — российский, вместо пасты — листы из теста для вареников. Я тут чуть-чуть модернизировала.

Артём взял вилку. Лазанья была немного суховатой, но тёплой и с ярким томатным соусом. Вкус напоминал запеканку, которую когда-то делала мама из макарон и фарша. Он неожиданно почувствовал, как сжалось горло.

— Нормально, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — В ресторане хуже делают.

— Не преувеличивай, — фыркнула Алина, но по глазам было видно, что ей приятно.

Они ели, переговаривались. Кто-то вспомнил, как в детском лагере давали странную кашу с комками. Кто-то — как отец по праздникам жарил картошку с грибами и никого не подпускал к сковородке. Разговоры текли свободнее, чем обычно на планёрках.

Когда все разошлись по рабочим местам, Саша подошёл к столу Артёма.

— Ну что, вписываешься в кулинарные пятницы? — спросил он.

— Посмотрим, — уклончиво ответил Артём. — Я максимум могу сварить пельмени.

— Пельмени тоже люди, — сказал Саша. — Главное — не из доставки.

Артём усмехнулся, но внутри уже начал прикидывать, что у него вообще есть дома из съедобного.

Следующая пятница наступила быстрее, чем он ожидал. На этой неделе вызвалась Света. С утра она пришла с тканевой сумкой и сразу пошла на кухню.

— У меня оливье, — объявила она в общем чате. — Классический. Без всяких креветок.

К обеду вокруг стола опять собралась небольшая толпа. В большой стеклянной миске лежал салат, нарезанный аккуратными кубиками. Рядом — хлеб, зелень, пластиковые вилки.

— Мой отец считал, что оливье — это главный салат Нового года, — начала Света, пока все накладывали. — И делал его только сам. Мама даже нож к доске не могла поднести. Он резал всё так мелко, что мы потом в шутку говорили, что это «оливье для младенцев». Когда его не стало, первый Новый год мы чуть не заказали всё готовое. Но я подумала, что если никто не сделает оливье, будет совсем пусто. И стала резать. Сначала вышло ужасно. Но теперь вроде ничего.

Артём попробовал. Салат был простой, но в этом «простом» было что-то домашнее, спокойное. Он поймал себя на том, что слушает историю Светы внимательнее, чем отчёт на прошлой планёрке.

— Я теперь каждый Новый год думаю, что он бы сказал, — продолжила она. — Наверное, придрался бы к размеру кусочков.

— Я бы тоже придрался, — вмешался Лёша. — Картошку надо мельче.

— Ты сначала женись, а потом придирайся, — парировала Света.

Смех снова разрядил воздух. Алина записывала в блокнот, кто уже приносил, чтобы никого не забыть. В графе на следующую пятницу стояло: «Лёша — сюрприз».

— Я боюсь, — честно сказал он. — Но попробую.

Лёшин «сюрприз» оказался блинами. Они были разного размера, кое-где с дырками, кое-где подгоревшие.

— Не смейтесь, — предупредил он, ставя на стол тарелку. — Это мой первый опыт.

— Уже не первый, — заметила Алина. — Ты же их жарил.

— Ладно, второй, — согласился он. — В общем, история такая. У нас дома блины всегда жарила бабушка. Она вставала в пять утра, к семи уже была гора. Мы просыпались, а на кухне тепло, пахнет маслом, и бабушка говорит: «Ешьте, пока горячие». Когда её не стало, мама пыталась повторить, но у неё всё время что-то пригорало. Она психовала, говорила, что у неё «руки не те». Я решил, что попробую. И понял, что у меня тоже не те. Но всё равно жарю иногда. Как сегодня.

Блины были чуть резиновые, но с вареньем из общей офисной банки шли неплохо. Разговоры за столом становились всё свободнее. Кто-то делился, как в детстве его заставляли доедать манную кашу. Кто-то рассказывал, как впервые сам сварил суп и перепутал соль с сахаром.

Артём слушал и чувствовал, как в нём что-то оттаивает. Он давно не говорил с людьми о чём-то, что не связано с KPI, сроками и задачами. И всё чаще ловил на себе взгляд Алины.

— Ты когда? — спросила она как-то в среду, заглянув к нему за перегородку.

— Что когда? — он сделал вид, что не понимает.

— Свой кулинарный выход. Я уже почти всех записала. Остался ты и Саша.

— Саша пусть сначала, — предложил Артём. — Он, наверное, умеет что-то серьёзное.

— Саша сказал, что его фирменное блюдо — яичница, — усмехнулась Алина. — Так что не отнекивайся.

Вечером Артём вернулся в свою однокомнатную квартиру и долго стоял у открытого холодильника. Там были яйца, молоко, кусок сыра, колбаса, банка маринованных огурцов и замороженные пельмени. На полке — пачка макарон и рис.

Он вспомнил, как в детстве мама делала запеканку из картошки и фарша. Но духовки у него не было. Вспомнил, как отец по воскресеньям варил борщ и ставил на подоконник, чтобы остыл. Он тогда жаловался, что «всё опять красное». Вспомнил, как однажды сам попытался сварить суп в студенческом общежитии, пересолил и вылил в раковину.

— Ладно, — сказал он вслух. — Будут макароны по-флотски.

Он нашёл в интернете простой рецепт, купил фарш в ближайшем супермаркете и вечером, под подкаст, жарил лук, добавлял мясо, варил макароны. На сковороде получилась вполне съедобная смесь. Он попробовал. Вкус был простым, понятным. Не шедевр, но и не провал.

— Нормально, — сказал он. — В офис не стыдно.

В пятницу он пришёл с контейнером, который почему-то казался ему слишком большим и тяжёлым. В метро он держал его двумя руками, как что-то ценное. В офисе сразу пошёл на кухню, поставил в холодильник.

— О, у нас сегодня макароны! — радостно сказала Алина, заглянув внутрь. — Я обожаю.

— Не обожай заранее, — предупредил Артём. — Они простые.

— В этом и смысл, — напомнила она.

К обеду кухня снова наполнилась людьми. На этот раз пришёл даже Сергей из IT, который обычно появлялся только, когда ломался принтер.

— Макароны по-флотски, — объявил Артём, открывая контейнер. — Рецепт из интернета, история из детства.

— О, сейчас будет драма, — сказал Лёша.

— Не драма, — возразил Артём. — Просто… У нас дома это было блюдо «на бегу». Мама работала в две смены, отец часто задерживался. Она приходила, быстро жарила фарш, варила макароны, смешивала. Мы ели, кто когда успевал. Иногда я сидел один на кухне, слышал, как в комнате работает телевизор, а на плите остывает сковорода. И вот этот вкус у меня почему-то ассоциируется с тем, что всё в порядке. Хотя мы почти не виделись.

Он замолчал, удивившись тому, как много сказал. Обычно он ограничивался парой сухих фраз. Сейчас слова сами выходили наружу.

— Это не грустно, — добавил он после паузы. — Просто так было. А теперь я иногда делаю макароны сам. Наверное, чтобы вспомнить.

Алина смотрела на него внимательно, без жалости, скорее с каким-то уважением.

— Спасибо, что рассказал, — тихо сказала она.

Макароны разошлись быстро. Кто-то добавил кетчуп, кто-то посыпал сыром, который принесла Света. Разговоры за столом стали ещё более личными. Коллеги делились, как родители учили их готовить, как ругали за разбитые тарелки, как на даче варили уху в большом котле.

После этого Артём начал иначе смотреть на людей вокруг. Лёша перестал быть просто аналитиком, который вечно опаздывает с отчётами. Он стал человеком, который в пять утра слушал, как бабушка переворачивает блины. Света — не только строгая бухгалтер, а ещё и дочь, которая в Новый год режет салат, думая об отце.

К середине весны кулинарные пятницы стали привычкой. На двери кухни висел лист с расписанием. Кто-то приносил сырники, кто-то — пирог с капустой, кто-то — овощное рагу. Иногда блюда удавались, иногда нет, но каждый раз за столом звучали истории.

Однажды в пятницу была очередь Саши. Утром он пришёл с двумя контейнерами и каким-то странным, чуть напряжённым выражением лица.

— У меня сегодня плов, — объявил он в чате. — Предупреждаю сразу, это версия «как умею».

— Плов — это серьёзно, — ответила Алина. — Мы готовы.

К обеду кухня заполнилась быстрее обычного. Плов пах специями и жареным луком. В контейнерах виднелась морковь, рис, кусочки мяса.

— История такая, — начал Саша, пока все накладывали. — Я служил в армии, и у нас был один контрактник из Узбекистана. Он говорил, что настоящий плов можно варить только в казане на костре. Но иногда, когда было настроение, он делал что-то похожее на кухне части. Мы стояли, смотрели, как он всё это жарит, мешает. Потом ели из алюминиевых тарелок. И я понял, что еда может быть… — он поискал слово. — Как праздник среди рутины. После увольнения я решил научиться сам. Получается, конечно, не так, как у него, но я стараюсь.

Плов оказался немного жирноватым, но вкусным. Разговоры пошли про армию, про общагу, про студенческие столовые. Кто-то вспоминал, как в институте на всех был один чайник и две кружки.

В какой-то момент разговор незаметно свернул на тему, кто как кормит детей. Света рассказывала, как её сын отказывается есть супы и признаёт только макароны и котлеты. Алина делилась, что племянница ест только огурцы и сыр.

— Дети сейчас избалованные, — сказал Саша. — Им подавай всё раздельно, красиво. А мы ели, что дадут.

— Ну да, — отозвалась Алина. — Только у нас и выбора не было.

— И правильно, — упрямо сказал Саша. — Надо приучать к нормальной еде. А то вырастут — будут в кафе сидеть, лист салата ковырять.

— А что плохого в кафе? — вмешался Лёша. — Я, например, люблю поесть вне дома.

— Да нет, — Саша махнул рукой. — Я про другое. Сейчас все слишком нежные. То глютен им мешает, то ещё что-то.

— У меня, между прочим, аллергия на молоко, — спокойно сказала Алина. — Это не нежность.

— Я не про тебя, — отрезал Саша. — Я вообще.

В кухне повисла пауза. Кто-то неловко кашлянул. Артём почувствовал, как внутри у него поднимается раздражение. Он видел, как Алина чуть опустила глаза и сжала вилку.

— Вообще, — медленно сказал Артём, — когда говоришь «все нежные», всегда попадаешь по кому-то конкретному.

Саша посмотрел на него.

— Ты чего завёлся? — спросил он. — Я же никого не имел в виду.

— А звучит так, будто имеешь, — вмешалась Света. — Мы тут вроде как про еду и истории, а не про то, кто как «правильно» живёт.

Саша нахмурился.

— Ладно, извините, если кого-то задел, — сказал он, но голос звучал жёстко. — Просто я считаю, что люди должны быть попроще.

— А я считаю, что люди разные, — тихо ответила Алина.

Напряжение в кухне стало ощутимым. Кто-то быстро доел и вышел. Лёша попытался пошутить про то, что плов получился «боевой», но шутка повисла в воздухе.

Артём доел свой плов, не чувствуя вкуса. Он видел, как у Алины дрогнули губы, когда Саша говорил про «нежных». Он вспомнил, как сам когда-то бросил фразу про «истеричек» и как потом долго извинялся перед бывшей девушкой.

После обеда офис будто разделился на два лагеря. Одни делали вид, что ничего не произошло. Другие шептались, обсуждая, зачем он так сказал. Алина сидела за своим столом, уткнувшись в монитор, и отвечала односложно.

К вечеру Артём решился. Он подошёл к Сашиному столу.

— Пойдём покурим, — предложил он, хотя сам не курил. Просто на улице легче говорить.

Саша удивлённо посмотрел, но встал. На лестничной площадке было прохладно, одно из окон было приоткрыто, и из него тянуло воздухом с улицы и лёгким запахом выхлопа. Саша закурил, опёрся плечом о стену.

— Ты чего? — спросил он. — Опять воспитывать будешь?

— Да нет, — сказал Артём. — Просто… Ты понимаешь, что ты Алину задел?

— Я же сказал, что не про неё, — отмахнулся Саша.

— Слова так не работают, — тихо ответил Артём. — Она рассказывает про свою аллергию, а ты говоришь, что люди нежные. Как думаешь, она это как услышала?

Саша молчал, затягиваясь. Потом пожал плечами.

— Да что вы все такие чувствительные стали, — пробурчал он, но уже без прежней уверенности. — Раньше никто не обижался.

— Раньше и говорить не принято было, — заметил Артём. — Просто молчали.

Саша затушил сигарету в урне у лестницы.

— Ладно, — сказал он. — Может, я и перегнул. Но я же не хотел ничего плохого.

— Я верю, — ответил Артём. — Просто скажи ей это. Иначе у нас все эти пятницы превратятся в очередную обязаловку, где люди сидят и боятся лишнее слово сказать.

Саша посмотрел на него внимательно.

— Ты прям переживаешь, — сказал он. — Не ожидал.

— Я… — Артём пожал плечами. — Мне эти пятницы нравятся. Я вообще не люблю, когда всё ломается из-за глупости.

Они молча вернулись в офис. Саша остановился у стола Алины.

— Можно тебя на минуту? — спросил он.

Артём прошёл мимо, но сел так, чтобы видеть их краем глаза. Алина подняла голову, чуть настороженная.

— Слушай, — начал Саша, понизив голос, но в открытом офисе всё равно было слышно. — Я сегодня на кухне ляпнул про «нежных». Я правда не имел в виду тебя. И вообще никого конкретно. Просто рот быстрее головы. Извини, если тебе было неприятно.

Алина смотрела на него несколько секунд. Потом кивнула.

— Спасибо, что сказал, — ответила она. — Мне правда было неприятно. Но я понимаю, что ты не со зла.

— Не со зла, — подтвердил Саша. — И плов пусть на меня не обижается.

Она улыбнулась.

— Плов не обидчивый, — сказала она. — А вот люди — да.

Напряжение будто чуть спало. Кто-то в дальнем углу облегчённо вздохнул. Лёша написал в чат: «Предлагаю следующую пятницу объявить безоценочной. Никто никого не критикует, даже плов».

Алина ответила смайликом и добавила: «И без обобщений про всех».

Следующую пятницу взяла на себя Алина снова. Она долго думала, что приготовить. В четверг вечером Артём случайно встретил её в супермаркете у отдела круп.

— Ты что-то серьёзное задумала? — спросил он, глядя на её корзину с курицей, овощами и лимоном.

— Да нет, — улыбнулась она. — Просто суп с фрикадельками. У нас дома это было блюдо примирения. Когда кто-то с кем-то ссорился, мама говорила: «Ладно, давайте я сварю суп». И к вечеру все уже сидели за столом и разговаривали.

— Работало? — спросил Артём.

— Не всегда, — честно ответила она. — Но чаще да, чем нет.

В пятницу кухня снова наполнилась. На плите в большой кастрюле тихо булькал суп. Алина разливала его по тарелкам. В воздухе витал запах куриного бульона и зелени.

— Это суп примирения, — объявила она. — У нас дома так называли. Когда кто-то на кого-то обижался, мама ставила кастрюлю на плиту и говорила, что пока суп варится, надо решить, кто кому что скажет. И к тому моменту, как он был готов, обычно уже находились слова.

Саша стоял рядом, держа тарелку.

— Тогда это очень подходящее блюдо, — сказал он. — У нас же тут почти семейные традиции.

— Почти, — согласилась Света.

Они ели суп, делились историями про семейные ссоры и миры. Кто-то рассказывал, как мать пекла пирог после каждой крупной ругани. Кто-то — как отец молча чистил картошку, и это означало, что он готов разговаривать.

Саша вдруг сказал:

— Я тут подумал. Я вообще не привык обсуждать такие вещи. В армии, на прошлой работе — там всё было проще. Либо ты молчишь, либо орёшь. А тут мы сидим, едим и говорим. Иногда я, наверное, перегибаю. Но мне нравится, что у нас… — он поискал слово. — Теплее стало, что ли.

— Я тоже не привык, — признался Артём. — Я раньше думал, что на работе надо быть только «профессионалом». Без личного. А сейчас понимаю, что, когда знаешь, что у человека за спиной не только должность, но и бабушка с блинами или отец с салатом, проще относиться к его странностям.

— Это ты о чьих странностях? — прищурилась Света.

— О своих, в первую очередь, — ответил он.

Все засмеялись. Смех был уже другой — не осторожный, как в первый раз, а какой-то общий.

После обеда, возвращаясь на своё место, Артём поймал себя на том, что чувствует лёгкость. Не эйфорию, а спокойное ощущение, что он здесь не просто человек, который заполняет ячейки в таблицах. Он часть маленького круга людей, у каждого из которых есть свои вкусы, привычки, истории.

К вечеру Алина подошла к его столу.

— Я тут подумала, — сказала она. — Может, сделаем список рецептов? Ну, неформальный. Чтобы не забыть. И чтобы новые люди могли присоединяться.

— Давай, — согласился Артём. — Только без строгих правил.

— Конечно, — улыбнулась она. — Единственное правило — не критиковать чужую «нормальность».

Он кивнул.

— И ещё одно, — добавил он. — Всегда оставлять немного супа.

— Зачем? — удивилась она.

— На случай, если кому-то снова придётся мириться, — сказал он.

Она рассмеялась.

— Договорились.

Он посмотрел в сторону кухни. Через стеклянную дверь было видно, как на столе стоит кастрюля с супом, накрытая крышкой. Рядом — несколько пустых тарелок и стопка чистых. В офисе постепенно стихал шум клавиатур. Кто-то собирал вещи, кто-то дописывал письма.

Артём выключил монитор, встал и пошёл на кухню. Открыл крышку кастрюли, разлил остатки супа в два пластиковых контейнера. Один поставил в холодильник с запиской: «На понедельник. Суп примирения». Второй закрыл и оставил на столе.

— Заберёшь домой? — спросила Алина, зайдя следом.

— Угу, — кивнул он. — Пусть у меня тоже будет запас.

Она взяла маркер и аккуратно дописала на контейнере его имя.

— Чтобы никто не перепутал, — объяснила она.

Он улыбнулся, взял контейнер и почувствовал, как тепло супа слегка обжигает ладони. Это было простое, понятное тепло. Он вышел из кухни в коридор, где уже гасили свет, и подумал, что в следующий раз можно попробовать испечь пирог. Вдруг получится.

Пятница подходила к концу, но ощущение, что что-то важное только начинается, не отпускало.

---

Если хочется поддержать

Каждый лайк — маленький огонёк, комментарий — живая беседа. Финансово поддержать можно через кнопку «Поддержать». Поддержать ❤️.