Утром в поликлинике пахло хлоркой и кофе из автомата у гардероба. Марина стояла у окна, держала в руках тонкую синюю папку со своим личным делом и смотрела на двор, где по обледенелой дорожке осторожно шли пациенты к входу.

На столе лежал лист с надписью: «Заявление об увольнении по собственному желанию». Копия, аккуратно разровненная, с датой и подписью.

Вчера она написала заявление, отнесла оригинал в отдел кадров, а копию оставила себе — зачем, толком и не знала. Просто хотелось видеть перед собой доказательство того, что решение уже принято и пути назад как будто нет. Но сейчас всё равно было ощущение, будто у неё выдернули табуретку из-под ног, а падение никак не заканчивалось.

— Ну что, герой, — сказала сзади Ольга, старшая медсестра, — всё-таки уходишь?

Марина обернулась. Ольга держала в руках кипу карт, резинка перетянула их так туго, что картон чуть выгибался.

— Ухожу, — ответила Марина. — С марта.

— В частную, да? — Ольга прищурилась, но без злости, скорее с любопытством. — Говорят, там зарплаты как у космонавтов.

Марина пожала плечами. Про зарплату ей пообещали действительно хорошую, вдвое выше нынешней. Но решающим было не это. Она устала от вечного «талонов нет», от пациентов в коридоре, которые ругаются из-за живой очереди, от бесконечных отчётов и «оптимизации». Устала от ощущения, что она постоянно кому-то что-то должна и никогда не успевает.

— Там хотя бы по записи, — сказала она. — И времени больше на приём.

— Счастливая, — вздохнула Ольга. — У нас завтра опять минус два терапевта. На больничный ушли. Глав-врач уже воет.

Марина почувствовала знакомую волну вины. Казалось, что она бросает не только место, но и этих людей, этот коридор, пациентов, которые привыкли записываться к «Смирновой Марине Викторовне».

— Ты не виновата, — будто прочитав её мысли, сказала Ольга. — Тут скоро вообще одни интерны останутся.

Марина кивнула, но легче не стало.

Последние недели в поликлинике тянулись неровно. Она принимала пациентов, уже зная, что через пару недель их передадут кому-то другому. Кто-то успевал пристроиться к другим врачам, кто-то возмущался, кто-то молча вздыхал и говорил: «Ну если вам так лучше…»

Вечерами Марина перечитывала договор с новым работодателем. Частный медицинский центр «МедПульс» находился в бизнес-центре возле метро. В договоре были аккуратные формулировки про «участие в программах лояльности» и «плановые показатели по назначению дополнительных обследований». Эти строки она перечитывала несколько раз, задерживаясь взглядом. «Плановые показатели» звучали как что-то из другой жизни.

— Это просто рекомендации, — уверяла её по телефону менеджер по персоналу, когда Марина задала вопрос. — Вы же понимаете, в частной медицине пациент должен получать полный комплекс услуг. Люди приходят, чтобы им всё посмотрели.

Марина тогда промолчала. Она тоже была за то, чтобы людей обследовали полностью. Но «плановые показатели» всё равно тревожили.

---

В первый день в «МедПульсе» её встретил запах свежего ремонта и глянцевые стены с мягкой подсветкой. На ресепшене сидели две девушки в одинаковых белых блузках и тёмно-синих жилетках. Улыбались почти синхронно.

— Марина Викторовна? — одна из них поднялась. — Добро пожаловать.

Её провели по коридору. На стенах висели большие фотографии людей в белых халатах с подписями «Нам доверяют» и «Ваше здоровье — наша забота». Марина смотрела на них и пыталась привыкнуть к мысли, что теперь и её лицо вскоре появится в одной из таких рамок.

Кабинет оказался просторным, с новым столом, удобным креслом и большим монитором. Аппарат для измерения давления блестел, манжета была чистой и мягкой. На подоконнике стоял горшок с фикусом.

— Это ваш, — сказал администратор, молодой парень в идеально выглаженной рубашке. — Если что-то нужно — говорите.

Марина провела рукой по гладкой столешнице. В памяти всплыл её старый стол в поликлинике с вытертым краем, о который постоянно цеплялся рукав халата.

— У нас всё по записи, тридцать минут на пациента, — продолжил администратор. — Ваша задача — качественная консультация, назначение обследований и формирование индивидуального плана лечения.

— Индивидуального плана? — переспросила Марина.

— Да, — парень кивнул. — Мы работаем по комплексным программам. Вот, — он достал из папки несколько ламинированных листов. — Пакеты: «Полное кардио», «Глубокая диагностика», «Женское здоровье». Вы можете рекомендовать их в зависимости от жалоб.

Марина взяла листы. На каждом были перечислены анализы и исследования, а внизу — сумма. Цифры были такими, что она невольно прикинула, сколько месяцев нужно пенсионерке с её прежнего участка, чтобы отложить на один такой пакет.

— Это обязательно? — тихо спросила она.

— Мы ориентируемся на потребности пациента, — ответил администратор заученной фразой. — Но есть и план по рекомендациям. Вам всё расскажет Маргарита Сергеевна, наш медицинский директор.

Маргарита Сергеевна появилась чуть позже. Высокая, ухоженная, с аккуратной стрижкой и тонким золотым крестиком на шее. Она говорила мягко, но в её голосе чувствовалась твёрдость.

— Марина Викторовна, я рада, что вы к нам пришли, — сказала она, усаживаясь напротив. — У нас здесь другая среда, чем в поликлинике. Пациенты платят деньги и ожидают сервис. Ваша задача — не только лечить, но и помогать им разобраться, какие обследования им нужны.

— Я понимаю, — ответила Марина.

— У нас есть стандарты, — продолжила Маргарита Сергеевна. — По большинству жалоб мы предлагаем определённые комплексы. Это удобно и для пациента, и для врача. Вы не думаете каждый раз, что назначить, просто ориентируетесь на протоколы.

— А если, по моему мнению, часть обследований не нужна? — спросила Марина, чувствуя, как внутри поднимается тревога.

Медицинский директор чуть наклонила голову.

— Мы, конечно, доверяем вашему опыту. Но вы же понимаете, что частная медицина живёт за счёт объёма услуг. Мы не просим вас назначать что-то вредное. Всё, что в пакетах, — это полезные исследования. Вопрос только в том, насколько полно вы хотите обследовать пациента.

Марина сжала пальцами ручку. Слова «полезные» и «объём услуг» как-то странно сочетались.

— У нас есть система мотивации, — добавила Маргарита Сергеевна. — Если вы выполняете план по рекомендациям, у вас повышается процент. Если нет — остаётся базовая ставка. Но штрафов за это нет, не волнуйтесь.

Марина кивнула, хотя слово «план» всё равно давило.

---

Первые дни прошли в знакомстве с программой, заполнении электронных карт и осторожных приёмах. Пациенты были разные. Кто-то приходил в дорогих костюмах, кто-то в простых куртках, но с серьёзным видом, словно от этого визита зависело что-то важное.

Марина тщательно расспрашивала, слушала, измеряла давление. Пока она больше присматривалась к системе, чем включалась в неё.

В один из дней к ней записался мужчина около пятидесяти лет, в джинсах и свитере, с лёгкой сутулостью.

— Доктор, у меня вечно слабость, — начал он, опускаясь на стул. — Устаю быстро, голова иногда кружится. В поликлинике говорят, возраст.

Марина задавала вопросы, уточняла, когда началось, чем болел раньше. В голове автоматически выстраивался список необходимого: общий анализ крови, биохимия, ЭКГ, возможно, гормоны щитовидки.

Когда она открыла вкладку «Назначения», программа сама подсказала: «Рекомендуемый пакет: Глубокая диагностика». Внутри — десятки анализов, от витамина D до онкомаркеров.

— У нас есть комплексное обследование, — сказала Марина, стараясь подобрать слова. — Но часть анализов можно сделать поэтапно. Я бы начала с базовых.

Мужчина кивнул с облегчением.

— Я не могу сразу много платить, — признался он. — Но если надо, по чуть-чуть буду.

Марина составила для него минимально необходимый список. Когда он ушёл, в дверь кабинета заглянула администратор Анна, невысокая девушка с живыми глазами.

— Марина Викторовна, — сказала она, — вы пакеты почти не предлагаете. У нас по этому пациенту программа показывает, что вы могли бы назначить комплекс.

— Ему это не по карману, — спокойно ответила Марина. — И там половина лишнего.

Анна пожала плечами, но в её взгляде мелькнуло что-то вроде жалости.

— Просто Маргарита Сергеевна смотрит отчёты, — тихо сказала она. — Потом будет спрашивать.

Вечером Марина действительно получила письмо на почту: «Просим обсудить показатели по назначению комплексных программ». Она долго сидела над клавиатурой, не зная, что ответить, а потом закрыла ноутбук. Разговор всё равно был неизбежен.

---

— Вы хороший врач, Марина Викторовна, — сказала Маргарита Сергеевна на следующей неделе, листая распечатку. — Пациенты довольны, жалоб нет. Но по комплексным программам у вас пока самый низкий показатель.

Марина смотрела на цифры. Проценты, графики, столбики. Она никогда не думала о своей работе в таких категориях.

— Я назначаю то, что считаю нужным, — ответила она. — Остальное, если пациент может себе позволить и есть показания, предлагаю.

— Понимаю, — кивнула медицинский директор. — Но вы же знаете, что многие болезни протекают скрыто. Дополнительные анализы помогают выявить проблемы на ранней стадии.

— Да, но не все подряд и не всем, — сказала Марина. — Я не могу предлагать человеку, который еле сводит концы с концами, дорогой пакет, где половина исследований ему не нужна.

Маргарита Сергеевна вздохнула.

— Мы не можем проверять доход каждого пациента. Люди сюда приходят осознанно. Наша задача — предложить максимально полный объём. Решение за ними. Если вы не озвучиваете варианты, вы лишаете их выбора.

Фраза была логичной, и от этого становилось ещё сложнее. Марина почувствовала, как внутри поднимается раздражение и одновременно сомнение. Может, она действительно решает за людей, что им по карману, а что нет.

— Давайте так, — сказала в конце Маргарита Сергеевна. — Попробуйте в ближайший месяц более активно рекомендовать программы. Просто озвучивайте. И посмотрите, как пациенты реагируют. Мы потом вернёмся к разговору.

Марина вышла из кабинета с тяжёлой головой. В коридоре она столкнулась с Лёшей, кардиологом, с которым успела перекинуться парой фраз в курилке во дворе.

— Ну что, выговор получила? — усмехнулся он, увидев её лицо.

— Не выговор, — ответила Марина. — Беседа о мотивации.

Лёша хмыкнул.

— Привыкайте. Тут всё завязано на продаже. Я сначала тоже упирался, а потом понял: лучше, чтобы человек сделал лишний анализ, чем пропустил что-то серьёзное.

— А если ему правда не нужно? — спросила Марина.

— А кто решит, нужно или нет? — пожал плечами Лёша. — Вы? Я? Мы же не в голове у его организма. Да и… — он замялся, — кредиты сами себя не погасят.

Марина посмотрела на него. Он был не циником, не хищником. Обычный врач, уставший, с ипотекой и детьми. Просто он уже нашёл для себя оправдание этой системе.

---

Она попробовала делать, как просили. На следующих приёмах Марина стала чаще говорить о пакетах, аккуратно, без нажима.

— Есть комплексное обследование, — объясняла она. — Оно включает такие-то анализы. Можно сделать частично, можно всё сразу. Я рекомендую вот это, остальное — по вашему желанию.

Кто-то отказывался сразу, кто-то просил распечатку, чтобы подумать. Пара человек согласились на полный пакет. Программа послушно фиксировала «успехи».

Но каждый раз, когда она озвучивала суммы, у неё внутри будто что-то сжималось. В поликлинике она привыкла думать, как уложиться в минимум. Здесь от неё ждали, что она будет расширять максимум.

К концу месяца показатели немного подросли, но до «нормы» всё равно не дотягивали. Марина чувствовала себя как школьница, которая старается, но всё равно не выполняет план по нормам ГТО.

---

Кульминация подкралась в виде обычной записи на приём. В расписании значилось: «Первичный приём. Жалобы на кашель, слабость». Фамилия ничего ей не говорила.

В кабинет вошла женщина лет шестидесяти, в аккуратной тёмной куртке и с платком на голове. В руках — пакет с документами.

— Здравствуйте, доктор, — сказала она, чуть волнуясь. — Я к вам, меня к вам записали, сказали, вы опытная.

Марина предложила ей присесть.

— Как вас зовут?

— Валентина Петровна.

Женщина рассказывала, что кашляет уже третий месяц. В поликлинике ей назначали антибиотики, сиропы, делали флюорографию, сказали, что всё чисто. Но кашель не проходил, и она решила пойти «в платную», как выразилась, чтобы «уже наверняка всё проверили».

Марина слушала лёгкие, спрашивала про одышку, про температуру, про то, курила ли когда-нибудь. В голове выстраивался план: рентген или лучше КТ, анализ крови, возможно, консультация пульмонолога.

Она открыла программу, начала вводить назначения. В этот момент в дверь тихо постучали. Не дожидаясь ответа, в кабинет заглянула Анна.

— Марина Викторовна, — шепнула она, — можно на минутку?

Марина извинилась перед пациенткой и вышла в коридор.

— Там по Валентине Петровне, — сказала Анна. — Она по акции «Полное обследование лёгких». Ей уже на ресепшене озвучили пакет. Надо, чтобы вы назначили.

— Какой пакет? — спросила Марина.

— Там КТ, бронхоскопия, куча анализов. У нас акция, нужно закрыть план по ней до конца месяца. Она как раз согласилась на консультацию и сказала, что готова обследоваться.

У Марины внутри всё напряглось.

— Бронхоскопия? — переспросила она. — Сразу? Без показаний?

— Это пакет, — повторила Анна. — Мы не можем менять его состав. Вы просто назначаете. Она уже настроилась, кстати.

Марина вернулась в кабинет. Валентина Петровна сидела на стуле, сжимая в руках ручку.

— Доктор, — сказала она, — мне там сказали, что можно пройти полное обследование лёгких. Я, если надо, готова. У меня сын скинется. Я просто боюсь, вдруг что серьёзное.

Марина почувствовала, как внутри поднимается знакомое чувство ответственности, которое раньше помогало ей в поликлинике выдерживать очереди и крики. Сейчас оно упиралось в невидимую стену из прайсов и акций.

Она ещё раз посмотрела на женщину. Кашель, длительность, возраст. Да, обследование нужно. Но бронхоскопия — инвазивная процедура. Назначать её сразу, без других данных, только потому что так устроен пакет…

— Давайте так, — сказала Марина, стараясь говорить спокойно. — Я вам сейчас объясню варианты.

Она рассказала про КТ, про то, что оно даст много информации. Про анализы. Про бронхоскопию — что это за процедура, зачем она бывает нужна, какие есть риски.

Валентина Петровна слушала внимательно, кивая.

— А как лучше? — спросила она в конце. — Я не понимаю во всём этом.

Марина почувствовала, как к горлу подступает ком. «Как лучше» — это то, что она всегда пыталась делать. Но теперь в это «лучше» вмешивались планы по продажам.

— Я бы начала с КТ и анализов, — честно сказала она. — А дальше уже по результатам решали бы, нужно ли что-то ещё. Бронхоскопию я бы оставила как резерв, если что-то насторожит.

— Но мне сказали, что по акции всё сразу, — растерялась Валентина Петровна. — А если я не возьму всё, оно потом дороже будет?

Марина знала, что да, по отдельности исследования выйдут дороже. И знала, что если она сейчас не назначит пакет, это отразится на её показателях. Возможно, разговор с Маргаритой Сергеевной станет жёстче. Внутри уже звучал голос: «Ну что тебе стоит? Всё равно ведь полезно. Выявите что-нибудь раньше…»

Она вспомнила Лёшины слова про «лучше лишний анализ». Вспомнила пациентов в поликлинике, которые приносили ей результаты ненужных обследований, сделанных в других центрах, и спрашивали: «А это вообще зачем?» Тогда она злилась на тех, кто это назначил.

Теперь она сама стояла перед выбором.

— Решать вам, — сказала она наконец. — Я обязана рассказать, что у нас есть такой пакет. Но с медицинской точки зрения я считаю, что сейчас достаточно КТ и базовых анализов. Бронхоскопию я бы оставила на потом, если будет повод.

Валентина Петровна смотрела на неё несколько секунд, словно пыталась понять, не скрывается ли за этими словами какая-то хитрость.

— Если вы так говорите, — сказала она, — давайте пока без этой… как её… трубки в горло. Я боюсь таких вещей.

Марина кивнула и внесла в программу только КТ и анализы. Когда женщина ушла с направлением в руках, Марина ещё несколько секунд сидела, глядя на экран.

Во всплывающем окошке программа аккуратно напомнила: «Пациент участвует в акции. Рекомендуется назначение комплексного пакета». Она закрыла уведомление.

Через десять минут её вызвали к Маргарите Сергеевне.

---

— Я не понимаю, — голос медицинского директора был всё ещё мягким, но в нём появилась сталь. — Пациентка согласилась на комплекс. Вы начали объяснять, что ей это не нужно.

— Я объяснила ей варианты, — ответила Марина. — И сказала, что, по моему мнению, сейчас достаточно части обследований.

— Но это акция, — напомнила Маргарита Сергеевна. — Мы её продвигаем. У нас есть план. Вы ставите под угрозу выполнение этого плана.

— Я не могу назначать инвазивную процедуру, если считаю, что она не показана, — сказала Марина, чувствуя, как внутри нарастает напряжение. — Это противоречит моим профессиональным принципам.

— Ваши профессиональные принципы прекрасны, — ответила медицинский директор, — но вы работаете в частном центре. Здесь немного другие правила игры. Мы не делаем ничего вредного. Всё, что входит в пакет, потенциально полезно. Вы же не назначаете ей сахарный сироп вместо лекарства.

— Полезно — не значит обязательно, — тихо сказала Марина.

Повисла пауза. Маргарита Сергеевна отложила ручку, посмотрела на неё внимательно.

— Давайте говорить прямо, — сказала она. — Если вы не готовы работать по нашим стандартам, нам будет сложно продолжать сотрудничество. Мы не можем держать врача, который саботирует программы.

Слово «саботирует» обожгло. Марина почувствовала, как внутри всё сжимается. Она вспомнила поликлинику, где уходила, потому что больше не могла тянуть. Вспомнила, как обещала себе, что в новом месте будет проще. И вот снова — давление, только другого рода.

— Я не саботирую, — сказала она. — Я лечу людей. Я готова предлагать программы, но не могу обещать, что буду назначать всё подряд, не думая.

— Никто не просит вас не думать, — возразила Маргарита Сергеевна. — Мы просим вас учитывать интересы клиники. Частная медицина — это бизнес. Если вы хотите работать в системе, где главное — только медицинская целесообразность, вам, возможно, стоит вернуться в бюджет.

Фраза прозвучала почти как приговор. Вернуться в бюджет? В очереди, в отсутствие времени, в бесконечные отчёты. Назад туда, откуда она с таким трудом выбралась.

— Подумайте, — добавила медицинский директор, смягчая голос. — Я даю вам неделю. Либо вы принимаете наши правила и учитесь в них жить, либо мы расстаёмся. Я не хочу доводить до официальных мер.

Марина вышла из кабинета с ощущением, будто несёт в груди тяжёлый камень. В коридоре было тихо, только где-то звякнула дверь.

---

Вечером дома она долго сидела за кухонным столом, глядя на кружку с остывшим чаем. Квартира была пустой, сын учился в другом городе, муж ушёл несколько лет назад. Телевизор молчал, за окном медленно темнело.

Она перебирала в голове варианты. Остаться и подстроиться. Уйти и снова искать работу, возможно, вернуться в поликлинику или пойти в другой центр, где всё будет примерно так же, только без честных разговоров.

Она вспоминала пациентов, которых уже приняла в «МедПульсе». Женщину, которой они сэкономили время, быстро выявив анемию. Мужчину, которому она наконец объяснила, что его постоянная усталость не «возраст», а проблемы со щитовидкой. Здесь у неё была возможность доводить обследование до конца, не отправляя людей по десяти кабинетам в разных зданиях.

И одновременно вспоминала глаза Валентины Петровны, полные доверия и страха. Если бы она промолчала и просто назначила пакет, женщина бы согласилась. И, возможно, всё прошло бы без осложнений. Но внутри у Марины осталась бы заноза.

Она достала из папки трудовой договор, пролистала его. Базовая ставка, проценты, бонусы. Даже без бонусов зарплата была лучше, чем в поликлинике. Но хватит ли ей одной ставки, если она будет постоянно «недовыполнять» план? И как долго руководство будет терпеть врача, который не приносит нужных цифр?

Телефон звякнул уведомлением. Сообщение от Лёши: «Слышал, у тебя с Ритой разговор был. Не переживай, привыкнешь. Тут все сначала сопротивляются». Марина не ответила.

Ночью она плохо спала, ворочалась, прислушиваясь к редким машинам за окном. В голове всё время возвращалась одна и та же мысль: где проходит граница между компромиссом и предательством себя.

---

На следующий день Валентина Петровна пришла с результатами. КТ показало изменения, требующие дообследования, но не столь драматичные, как можно было ожидать. Анализы были относительно спокойными.

— Доктор, — сказала она, садясь, — спасибо вам. Я думала, вы меня будете сразу на всё отправлять. А так поэтапно как-то легче.

Марина объяснила результаты, направила к пульмонологу, прописала лечение. В конце приёма женщина неожиданно достала из сумки коробку конфет.

— Это вам, — сказала она. — За то, что по-человечески.

Марина хотела отказаться, но потом всё же взяла, чтобы не обидеть. Когда дверь за пациенткой закрылась, она несколько секунд стояла неподвижно, держа коробку в руках. Слово «по-человечески» резануло сильнее, чем вчерашние угрозы про «сотрудничество».

В обед она сама постучала в кабинет Маргариты Сергеевны.

— Можно?

— Конечно, — директор отложила бумаги. — Вы уже решили?

Марина села напротив, чувствуя, как внутри всё сжалось, но голос звучал ровно.

— Я не хочу уходить, — сказала она. — Мне нравится работать здесь. Мне нравится, что у меня есть время на пациентов, что я могу доводить обследование до результата. Но я не буду назначать процедуры, которые считаю преждевременными или избыточными. Я готова предлагать программы, объяснять, что в них входит, но оставлять за собой право рекомендовать поэтапный подход.

Маргарита Сергеевна внимательно на неё посмотрела.

— Вы понимаете, что в таком случае ваш процент, скорее всего, будет минимальным? — спросила она. — И что мы будем ждать от вас хотя бы какого-то уровня выполнения плана. Не нуля.

— Понимаю, — кивнула Марина. — Я попробую найти баланс. Возможно, я где-то пересмотрю свои подходы. Но есть вещи, через которые я не переступлю.

Повисла пауза. Медицинский директор сложила руки на столе.

— Вы упрямый человек, Марина Викторовна, — наконец сказала она. — Это хорошо для врача и сложно для менеджера. Ладно. Давайте попробуем так. Я не могу дать вам полную свободу, у нас есть бизнес-модель. Но я готова закрывать глаза на то, что ваши показатели по пакетам будут ниже среднего, если вы будете держать хороший уровень по другим услугам. Например, по дополнительным консультациям, по наблюдению хронических пациентов. Вы можете выстраивать с ними долгосрочные отношения. Это тоже прибыль для клиники.

Марина почувствовала, как внутри немного отпускает.

— То есть…

— То есть я не увольняю вас, — мягко улыбнулась Маргарита Сергеевна. — Но и вы не должны превращать наш центр в благотворительную поликлинику. Предлагайте программы честно. Объясняйте. Не надо решать за пациентов, что им дорого. Если человек сам откажется — это его выбор. Если согласится — тем лучше. Но да, бронхоскопию всем подряд назначать не нужно. Я услышала.

Эти слова стали неожиданным компромиссом. Не идеальным, но реальным.

— Спасибо, — сказала Марина.

— Только учтите, — добавила директор, — финансово вам будет сложнее. Без бонусов. Подумайте, потянете ли.

Марина кивнула. Она уже думала об этом.

---

Вечером она сидела над листком бумаги, на котором в столбик записывала расходы. Аренда квартиры, коммуналка, продукты, лекарства для мамы, которой она помогала деньгами. Ставка в «МедПульсе» покрывала всё это, но без особых излишков. От бонусов пришлось мысленно отказаться.

Она понимала, что не сможет позволить себе лишние траты, поездки, крупные покупки. Придётся жить скромнее, чем могла бы, если бы активно выполняла планы.

Но когда она вспоминала, как говорила Валентине Петровне про бронхоскопию, внутри становилось спокойно. Не легко, не радостно, а именно спокойно.

На следующий день она снова пришла в клинику. В коридоре уже сидели пациенты, кто-то листал журналы, кто-то смотрел в телефон. На ресепшене девушки улыбались, как всегда.

Марина зашла в кабинет, включила компьютер, надела белый халат. На экране высветилось расписание. Первой была молодая женщина с жалобами на головные боли, потом мужчина с гипертонией, потом ребёнок с мамой.

Она знала, что теперь каждый приём будет балансом между совестью и прайсом. Она будет предлагать, объяснять, иногда уступать системе, иногда стоять на своём. Это не была победа, не было и поражения. Скорее, новая форма жизни в сложной реальности.

Перед тем как открыть дверь и позвать первую пациентку, Марина на секунду задержала руку на ручке. Вдохнула, выдохнула. Внутри по-прежнему было тревожно, но уже без того ощущения свободного падения, что мучило её в последние дни.

Она знала, что заплатит за этот выбор. Деньгами, нервами, возможно, отношениями с руководством. Но знала и другое: в конце каждого дня, возвращаясь домой, она сможет смотреть на себя в зеркало без желания отворачивать взгляд.

— Проходите, — сказала она, открывая дверь.

И женщина с головной болью поднялась со стула, взяла сумку и вошла в кабинет, где врач пыталась лечить по совести, живя по прайсу.