Когда электричка остановилась у маленькой платформы, Андрей вышел последним из вагона и невольно оглянулся на город, оставшийся за спиной. Впрочем, города отсюда не было видно, только лесная полоса и ржавый забор вдоль путей. Но он всё равно чувствовал его где‑то там, за деревьями, вместе с пробками, совещаниями и вечной нехваткой воздуха.
Он поправил рюкзак, взял в руки складной стул в чехле и направился к узкой тропинке, по которой уже тянулась цепочка дачников. Кто с тележками, кто с пакетами, кто с рассадой в пластиковых ящиках. Впереди шла женщина с двумя вёдрами, из которых выглядывали зелёные помидорные стебли.
— Осторожно, тут корень, — предупредила она, оборачиваясь.
— Спасибо, — кивнул Андрей и перешагнул через выпирающий из земли корень берёзы.
Он всё ещё не привык к этой дороге. Купил участок в СНТ «Берёзка» месяц назад, а приезжать толком удавалось только по выходным. Пока что он больше бегал по документам, договаривался с электриками, менял старый счётчик и разбирал завалы в домике.
Участок достался ему от одинокой пенсионерки, которая переехала к сыну. Щитовой домик, покосившийся сарай, пара яблонь и бесформенные грядки, заросшие лопухом. Но был главный плюс — тишина. И ещё то, что участок находился в глубине товарищества, где не слышно трассы.
Андрей прошёл мимо сторожки, кивнул мужчине в камуфляже, который читал газету на лавке, и свернул в третий проезд. Пыльная дорога, кочки, по обочинам — канавы с мутной водой. Слева и справа тянулись заборы: сетка‑рабица, шифер, профнастил. За ними виднелись домики, теплицы, накрытые плёнкой, и ровные ряды грядок.
У его ворот уже копался какой‑то мужчина. Невысокий, коренастый, в старой бейсболке. Он что‑то прикручивал к столбу.
— Здравствуйте, — Андрей замедлил шаг. — Это мой участок.
Мужчина выпрямился, вытер ладонью лоб и улыбнулся.
— А, это вы, новый. Я Пётр, по соседству, — он махнул рукой на участок справа, где красовалась свежая теплица и аккуратный домик с зелёной крышей. — Табличку вам вешаю, а то всё спрашивают, кто тут теперь.
На столбе висел кусок пластика с надписью чёрным маркером: «Участок 38. Андреев».
— Спасибо, — Андрей смутился. — Я ещё не успел…
— Ничего, — Пётр отступил к своему забору. — Ну что, обживаетесь? Огород где планируете?
Андрей отпер ржавый навесной замок, толкнул скрипучую калитку и вошёл на участок. Трава по щиколотку, в углу бурьян, домик облупившийся, но крепкий. Он уже видел здесь другое — настил из досок у домика, пару удобных кресел, мангал и, может быть, гамак между яблонями.
— Я, если честно, огород делать не собираюсь, — ответил он, ставя рюкзак на крыльцо. — Хочу здесь больше… ну, отдыхать. Зону отдыха сделать, стол, тень.
Повисла короткая пауза. Пётр прищурился.
— В смысле, без грядок? — уточнил он. — Совсем?
— Ну, может, пару кустов смородины оставлю, — попытался пошутить Андрей. — И зелень в ящиках.
Пётр хмыкнул.
— Тоже мне, дача, — сказал он без злобы, но с явным недоумением. — У нас тут все с огородами. Земля простаивать будет, жалко. Картошку бы посадили, лук. Своя, не магазин.
Андрей пожал плечами.
— Я в магазине куплю, — сказал он. — Мне больше тишина нужна.
Пётр покачал головой.
— Молодёжь сейчас пошла… — пробормотал он, хотя Андрею было сорок семь. — Ну, как знаете. Только потом не жалуйтесь, что делать нечего.
Он ушёл к себе, а Андрей остался на участке один. Снял чехол со складного стула, раскрыл его перед домиком и сел. Солнце уже поднялось высоко, по траве бежали тени от яблоневых веток. Вдали кто‑то стучал молотком, пахло сырой землёй и дымом от старой бочки, в которой жгли прошлогоднюю траву.
Он достал из рюкзака термос и кружку, налил себе кофе и вдруг почувствовал странное спокойствие. Ни машин, ни соседей сверху, ни телевизора, который гудит у соседей за стеной. Только редкие голоса, лай собаки и шум листвы.
Вот за этим я сюда и приехал, — подумал он.
В тот же день он познакомился и с другой соседкой. Слева от его участка, за сеткой, копалась в грядках сухонькая женщина в широкополой шляпе.
— Здравствуйте, — позвал он. — Я Андрей, новый сосед.
Она выпрямилась, вытерла руки о передник и подошла к забору.
— Валентина я, — сказала она. — Видела, видела, как вы дом смотрели. Ну что, взяли?
— Взял, — улыбнулся Андрей. — Решил, что буду здесь отдыхать.
— Отдыхать, — повторила Валентина, как будто пробуя слово. — А работать кто будет? Земля ведь любит, когда её трогают.
— Я офисный работник, — объяснил он. — Весь год за компьютером. Хотелось места, где можно просто посидеть на траве.
Валентина посмотрела на его стул, на рюкзак, на домик.
— Ну, смотрите, — сказала она, не осуждающе, скорее с лёгкой жалостью. — Только не запускайте. А то у нас был один такой, тоже всё отдыхал. Потом трава по пояс, комары — тьма, и всё. Продал.
Андрей пообещал себе, что до такого не доведёт. Он не собирался превращать участок в бурьян. Он хотел порядок, но не в виде ровных рядов картошки, а в виде аккуратной лужайки, деревянного настила и удобных мест для сидения.
Вечером, уже дома, он разложил на столе лист бумаги и стал набрасывать план. Домик, сарай, яблони. Здесь — настил из досок, чтобы не месить грязь. Тут — мангал. Тут — переносной стол. На заднем плане — пара клумб с неприхотливыми цветами, чтобы радовали глаз. И, может быть, маленький прудик, если хватит сил.
Он поймал себя на том, что улыбается. Это было похоже на детскую игру, только всерьёз.
В следующие выходные он приехал с сумкой инструментов и рулеткой. В электричке напротив сидели две женщины с рассадой в коробках. Они обсуждали, когда лучше пикировать помидоры, и Андрей чувствовал себя немного чужим среди этих разговоров. У него в руках была не рассада, а свёрток с геотекстилем и каталог садовой мебели.
На участке он первым делом вытащил старые доски, которые валялись за сараем, и стал размечать будущий настил. Солнце пригревало, птицы щебетали, по соседству уже вовсю шла работа. У Петра грохотал мотоблок, переворачивая землю. У Валентины блестела плёнка на грядках, она поливала из лейки, шлёпая резиновыми сапогами по влажной земле.
— А вы что, не садите ничего? — донёсся голос Петра через забор.
Андрей выпрямился, вытер пот со лба.
— Пока нет, — ответил он. — Хочу настил сделать. Чтобы сидеть удобно.
— Сидеть он хочет, — усмехнулся Пётр. — Тут сидеть зимой будете, когда картошку покупать дорого станет.
— Да ладно тебе, — вмешалась Валентина. — Пусть делает, что хочет. Может, у него денег много.
— Да какие деньги, — отмахнулся Андрей. — Я просто устал.
Пётр хмыкнул, но промолчал. Андрей снова наклонился к доскам. Внутри неприятно шевельнулось. Может, правда, он всё делает неправильно? Все вокруг пашут, а он тут настилы строит, как в рекламном буклете. Но потом он вспомнил, как в понедельник вечером, после работы, сидел в метро и чувствовал, что не может вдохнуть полной грудью. И как в голове вспыхнула мысль: нужен выход, нужно место, где не надо ничего доказывать.
Он поднял первую доску, примерил, как она ляжет перед домиком, и почувствовал, как вместе с этим движением в нём крепнет решение.
К обеду настил был только намечен — несколько досок, положенных на кирпичи. Но уже можно было сесть, вытянуть ноги и не бояться, что кроссовки провалятся в мягкую землю. Андрей достал из рюкзака бутерброды, налил чай из термоса и устроился на своих новых досках.
— О, уже террасу строите, — раздался голос Валентины.
— Терраса — громко сказано, — смутился Андрей. — Просто, чтобы не в грязи.
— Удобство тоже дело, — неожиданно мягко сказала она. — А то у меня всё грядки да грядки. Сядешь — и уже на ведро натыкаешься.
Андрей улыбнулся. Внутри стало чуть теплее.
К вечеру он был вымотан не меньше, чем если бы копал грядки. Спина ныла, руки дрожали. Но когда он уходил, оглянувшись на участок, увидел уже не запущенный клочок земли, а начало чего‑то своего. Домик, перед ним — ровный прямоугольник досок, рядом — аккуратно сложенные старые доски, готовые к следующему шагу.
Так прошёл май. Каждые выходные Андрей приезжал, что‑то строил, что‑то подкрашивал, что‑то убирал. Он поставил простой деревянный стол, купил в строительном магазине недорогие складные стулья, повесил на стену домика гирлянду на солнечных батареях. В один из дней привёз из города старый, но ещё крепкий мангал, который стоял без дела у друга на балконе.
Соседи по‑прежнему смотрели на него с интересом и лёгким недоумением.
— Ну что, картошку так и не посадили? — спрашивал Пётр, проходя мимо с граблями на плече.
— Нет, — отвечал Андрей. — Я траву посеял. Газонную.
— Газонную, — повторял Пётр, будто пробуя слово на вкус. — У нас тут не Европа.
Валентина иногда заходила в гости, приносила огурцы или зелень.
— Всё у вас красиво, — говорила она, оглядываясь. — Только пусто как‑то. У меня вон всё растёт, а у вас — стол да стулья.
Андрей не спорил. Он и сам иногда, сидя вечером на настиле и глядя на соседские грядки, чувствовал лёгкое сомнение. Может, он действительно зря не сажает ничего? Может, дача без огорода — это неправильно, пусто, не по‑настоящему?
Однажды, когда он разбирал старый хлам в сарае, к нему зашёл Пётр.
— Слушай, Андрюх, — сказал он, — а ты что, сюда один ездишь всё время?
— Пока да, — ответил Андрей. — Дети заняты, у бывшей свои дела. Друзья пока только обещают выбраться.
— А чего тогда эти все стулья? — Пётр махнул рукой в сторону настила. — Как в кафе.
— Хочу, чтобы было куда людей посадить, когда приедут, — сказал Андрей и сам услышал, как это звучит немного наивно.
Пётр пожал плечами.
— Ну, смотри. Только дача — это работа. А отдыхать можно и дома, на диване.
После его ухода Андрей долго сидел на настиле, глядя на свои стулья. В голове крутились слова: «работа», «польза», «земля простаивает». Он вспоминал отца, который когда‑то возил их на дачу под Тулой. Там всё было по‑другому. Отец поднимал его в шесть утра, они шли окучивать картошку, полоть морковку. Вечером отец садился на табуретку, вздыхал и говорил, что без труда ничего не будет. А Андрей тогда мечтал просто полежать в траве и посмотреть на облака.
Теперь у него был шанс сделать по‑своему. Но чужие ожидания всё равно давили.
Решающий момент наступил в середине июня. В городе стало душно, работа наваливалась, и Андрей вдруг понял, что если не вырвется хотя бы на пару дней, то сорвётся на кого‑нибудь в офисе. Он набрал номер сына.
— Саш, — сказал он, — давай на выходных на дачу. Я мясо куплю, настольные игры возьмём. Позовёшь кого‑нибудь из своих.
Сыну было двадцать, он жил в общежитии и редко выбирался к отцу.
— На дачу? — переспросил Саша. — А там что делать?
— У меня там… ну, место есть. Стол, стулья, мангал. Можно просто посидеть, — Андрей почувствовал, как в голосе звучит просьба.
Саша помолчал.
— Ладно, — сказал он. — Я придумаю, кого позвать.
Андрей позвонил ещё двум друзьям — Игорю и Лене. Они давно собирались встретиться, но всё не находили времени.
— На дачу? — удивился Игорь. — Ты что, огородником стал?
— Нет, — рассмеялся Андрей. — У меня дача без огорода. Приезжайте, сами увидите.
В субботу он приехал раньше всех. В рюкзаке — мясо, овощи, хлеб, несколько банок лимонада. В отдельной сумке — настольные игры, которые пылились у него дома. Он развесил гирлянду, протёр стол, расставил стулья, разжёг мангал. В воздухе стоял запах угля и сосновых иголок.
Соседи уже были на участках. Пётр возился с мотоблоком, Валентина подвязывала помидоры.
— Гостей ждёте? — крикнула она через сетку.
— Да, — ответил Андрей. — Сын приедет, друзья.
— О, — улыбнулась она. — Весело будет.
Пётр выглянул из‑за забора, посмотрел на мангал, на стол, на гирлянду.
— Ужин на свежем воздухе, значит, — сказал он. — Главное, чтобы без музыки до ночи. У нас тут люди рано ложатся.
— Не волнуйтесь, — заверил его Андрей. — Мы тихо.
К полудню приехал Саша с двумя однокурсниками — худым парнем в очках и девушкой с короткими волосами. Чуть позже появились Игорь и Лена, привезли с собой салаты и пирог.
Когда все разместились на настиле, Андрей вдруг увидел свою дачу чужими глазами. Небольшой домик, перед ним — деревянная площадка, на которой стоял стол, вокруг — разноцветные складные стулья. На столе — простая еда, в углу дымился мангал. Вокруг — зелень, яблони, соседские участки, где копошились люди.
— Слушай, классно у тебя, — сказал Игорь, оглядываясь. — Прямо как в фильмах. Только без бассейна.
— Бассейн ещё впереди, — пошутил Андрей. — Надувной.
Саша усмехнулся, но в его взгляде Андрей заметил одобрение.
— Я думал, тут грядки будут, — сказал сын. — А тут… можно просто сидеть.
— В этом и идея, — ответил Андрей. — Здесь не надо ничего копать.
Они жарили мясо, смеялись, вспоминали истории, играли в настольную игру, где нужно было строить города из карточек. Саша спорил с Игорем о правилах, девушка с короткими волосами рассказывала, как они ездили в Карелию. Лена фотографировала гирлянду, которая уже начала мерцать под вечерним солнцем.
Соседи время от времени поглядывали в их сторону. Валентина пару раз задерживалась у забора, словно случайно. Пётр, проходя мимо с ведром, остановился, притормозил шаг.
— Заходите, — предложил Андрей, заметив его. — У нас шашлык.
Пётр замялся.
— Да я… у меня дел полно, — пробормотал он. — Картошку ещё окучивать.
— Пять минут, — сказал Андрей. — Отдохнёте.
Пётр всё же вошёл, сел на край настила, неловко держа тарелку.
— Ну, у вас тут, — сказал он, оглядываясь, — как в кафе. Только без официантов.
— И без счёта, — улыбнулся Андрей.
Пётр попробовал мясо, кивнул.
— Вкусно, — признал он. — И сидеть удобно. Я вот у себя, бывает, тоже думаю, куда бы присесть. Всё или на ящик, или на ступеньку.
— Сделайте себе настил, — предложил Игорь. — Это не так сложно.
— Да мне когда, — отмахнулся Пётр. — У меня огород.
Но в его голосе не было прежней уверенности. Он смотрел на то, как Саша с друзьями смеются, как Лена наливает лимонад, как Андрей спокойно сидит, не суетясь, и в его взгляде появилось что‑то задумчивое.
Вечер опускался медленно. Гирлянда зажглась мягким светом. Воздух стал прохладнее, но на настиле было тепло от людей и от жарящихся углей. Кто‑то включил тихую музыку на телефоне, но Андрей попросил сделать потише, чтобы не раздражать соседей.
В какой‑то момент он вышел за калитку, чтобы выбросить мусор, и увидел, что Валентина стоит у забора, глядя на его участок.
— Красиво у вас, — сказала она, не отводя взгляда. — И не шумно.
— Заходите, — предложил Андрей. — У нас пирог.
— Нет, — замахала она руками. — Я вся в земле, да и дел полно. Только смотрю, как вы тут… по‑городскому, что ли.
Она всё же взяла кусок пирога, когда Андрей протянул ей на блюдце.
— А я всё думаю, — сказала она, откусывая, — у меня угол есть, пустой. Может, тоже стол поставить. А то всё грядки да грядки.
— Почему нет, — ответил Андрей. — Место для отдыха тоже нужно.
Когда гости разъехались, было уже темно. Андрей остался один на настиле, под мерцающей гирляндой. Вокруг стихли звуки, только где‑то вдали лаяла собака. Он сидел, чувствуя приятную усталость, и думал о том, что сегодня его дача наконец стала тем, чем он её представлял.
Он вспомнил, как сомневался, слушая Петра и Валентину. Как казалось, что он делает что‑то неправильное, не по правилам. Но сейчас, после этого вечера, сомнения отступили. Он видел, как сыну здесь понравилось, как друзья удивлялись, как даже Пётр на минуту расслабился с тарелкой шашлыка.
Значит, можно по‑другому, — подумал Андрей.
В следующие недели в СНТ начали происходить маленькие изменения. Не революция, нет. Просто детали.
У Валентины в дальнем углу участка появился старый деревянный стол, который раньше стоял в сарае. Она поставила рядом две табуретки и повесила над ними кусок ткани, чтобы была тень.
— Это я у вас подсмотрела, — призналась она Андрею, когда он зашёл поздороваться. — Сижу теперь утром, чай пью. На грядки смотрю. Раньше всё бегом, а теперь как‑то… по‑другому.
У Петра возле домика возникла узкая лавка из двух досок.
— Не настил, конечно, — сказал он, заметив взгляд Андрея. — Но уже не на ящике.
Он всё ещё ворчал про газон и «праздное шатание», но делал это как будто по привычке. Иногда, проходя мимо, задерживался у забора и спрашивал:
— А когда ещё гостей ждёте?
— На следующей неделе, — отвечал Андрей. — Саша обещал приехать с девушкой.
— Ну‑ну, — говорил Пётр, и в его голосе слышалось любопытство.
Андрей по‑прежнему работал в офисе, по будням стоял в пробках и сидел на совещаниях. Но теперь у него было чёткое ощущение, что в конце недели его ждёт не только работа на земле, а что‑то своё, сделанное по его правилам. Место, где можно разжечь мангал не ради заготовок, а ради разговора. Где можно посидеть с сыном и услышать от него не сухое «нормально», а живой рассказ о жизни.
Однажды, уже в августе, он приехал вечером в пятницу один. Гостей не ожидалось, сын был занят сессией, друзья разъехались. Андрей сел на настил, налил себе чаю, включил гирлянду. Соседи копались в своих делах, кто‑то поливал, кто‑то что‑то пилил.
Пётр заглянул через забор.
— Чего сидишь один? — спросил он.
— Отдыхаю, — ответил Андрей. — Неделя тяжёлая была.
Пётр помолчал, потом неожиданно сказал:
— Знаешь, я тут думал. Может, на следующий год поменьше картошки посажу. А то я её всё равно не всю съедаю. Сделаю уголок, как у тебя. Столик, лавочку.
Андрей улыбнулся.
— Хорошая идея.
— Только ты не думай, что я в твои эти… городские штучки ударился, — поспешил добавить Пётр. — Просто спина уже не та.
— Конечно, — серьёзно кивнул Андрей.
Пётр ушёл, а Андрей остался сидеть, глядя на свой участок. Трава перед домиком была ровной, мягкой. Настил потемнел от времени, но стал только уютнее. На стене домика висела гирлянда, в углу стоял мангал, накрытый чехлом. На столе лежала раскрытая книга.
Он подумал о том, что когда‑то дача была для него символом тяжёлой работы, обязательных подвигов на земле. Теперь же она стала местом, где можно просто быть. Не оправдываться, не соответствовать чужим ожиданиям, а тихо делать своё.
Вдалеке затрещала электричка, подходя к платформе. Андрей прислушался к этому звуку и вдруг представил, как через год, может быть, через два сюда будут приезжать не только он и Саша, но и, возможно, внуки. Как они будут бегать по траве, играть в мяч, а он будет сидеть на настиле с кружкой чая и слушать их смех.
Эта картинка была ещё далека, но уже не казалась фантазией. Скорее, естественным продолжением того, что он начал.
Он встал, прошёлся по участку, поправил стул, подвинул к стене пустой ящик. Остановился у калитки, оглянулся ещё раз. Домик, настил, яблони, мягкий свет гирлянды. Всё это было небольшим, скромным, но удивительно своим.
Андрей закрыл калитку, проверил замок и вернулся на настил. Сел, положил ладони на тёплые доски и просто посидел в тишине, слушая, как где‑то рядом шуршит трава и потрескивают ветки. Внутри было спокойствие и тихая уверенность, что дальше он тоже будет делать по‑своему.
Где‑то за забором хлопнула дверь, Валентина позвала кого‑то ужинать. Над участками медленно зажигались редкие огоньки. Андрей налил себе ещё чаю, обхватил кружку руками и посмотрел вперёд, в наступающий вечер, как в открытое окно в будущее, в котором для отдыха уже не нужно будет оправданий.
Если хочется поддержать автора
Каждый лайк — маленький огонёк, комментарий — живая беседа. Финансово поддержать можно через кнопку «Поддержать». Поддержать ❤️.