Игорь сидит за своим столом в углу открытого офиса, где дни сливаются друг с другом. Перед ним — старый, потрёпанный ежедневник с аккуратными пометками: синие и красные линии, даты, задачи, которые никогда не заканчиваются. Шум клавиатур превращается в вязкий фон, тяжёлый воздух мешает дышать свободно, а слабый запах кофе в пластиковой кружке теряется на фоне дешёвого освежителя, которым каждое утро пользуются уборщицы. Поспешные движения коллег — мелькающие локти, скрипящие стулья — только усиливают ощущение нехватки времени.

Светлана появляется, как по расписанию, с очередной стопкой бумаг. Она кладёт их на стол Игоря, не встречаясь с ним взглядом. — Надо сегодня, — бросает она, и её голос звучит не как просьба, а как приговор. Игорь машинально тянется к ручке, но не успевает допить кофе: звонок начальника прерывает его движение, и он резко ставит кружку на край стола. В трубке — требовательный тон, сухие распоряжения, новые задачи. Всё это привычно, но сегодня каждое слово и каждый лист бумаги будто режут слух и взгляд.

Весь день Игорь ощущает, что даже самые мелкие просьбы — подвинуть папку, уточнить срок, передать отчёт — вызывают раздражение, которое он с трудом скрывает за вежливой улыбкой. Он замечает, что пальцы сжимаются в кулак всякий раз, когда кто-то произносит его имя. Но сдерживает себя, как всегда.

День тянется, и к обеду напряжение достигает пика. В переговорной — собрание отдела. Андрей Викторович, начальник, говорит резким голосом, не утруждая себя ни тоном, ни выражением лица. — Игорь, вы снова ошиблись в отчёте. Почему мне приходится это объяснять при всех? — Его пальцы барабанят по столу, взгляд — тяжёлый, как свинец. Игорь чувствует, как дрожат пальцы, хотя он старается держать их под столом. Во рту — горечь, будто он проглотил несвежий хлеб.

Светлана, не упуская момента, тихо добавляет: — Мы же договаривались всё проверять заранее. — Бумаги с пометками уже лежат у неё на коленях, она демонстративно листает их, словно подтверждая слова начальника. Все смотрят на Игоря, и в этих взглядах он улавливает не сочувствие, а что-то похожее на немой укор.

Вечером, возвращаясь к своему месту, он снова берёт в руки старый ежедневник. Пометки в нём становятся всё плотнее, места для новых задач почти не остаётся. Мысль возникает неожиданно: а что, если просто уйти? Не приходить завтра, не смотреть в глаза этим людям, не слушать Светлану и Андрея Викторовича? Но тут же накатывает страх — что будет дальше, если исчезнет этот ежедневник, этот стол, эти задачи?

За спиной — шепот. Коллеги обсуждают, что вчера уволился Олег из соседнего отдела. — Вот и ещё один сбежал, — шепчет кто-то, — видимо, не выдержал. — Предательство, — кивает другая, — подводить коллектив нельзя. Игорь чувствует, как влажные ладони скользят по бумажным стикерам, которые он переклеивает с одного края монитора на другой. Принтер гудит, выплёвывая горячие листы — на каждом новом отчёте имя Игоря. Светлана подходит ближе, склоняется к нему и говорит чуть тише обычного:

— Не подводи нас, Игорь. Мы все держимся друг за друга, понимаешь? — В её голосе нет угрозы, только усталое, но настойчивое давление. Она будто ждёт, что он согласится, примет правила. Но внутри у Игоря что-то сжимается: не только начальник, но и коллектив держит его в этом круге, не давая выйти за пределы.

Он вспоминает, как утром не успел допить кофе, как Светлана приносила бумаги, как начальник упрекал его при всех. Всё это складывается в цепь, которую хочется разорвать. Бумаги с пометками лежат стопкой, как немой укор, а пальцы дрожат, когда он тянется к клавиатуре.

Вечер. Офис пустеет, но Андрей Викторович выходит из своего кабинета и бросает через плечо:

— Игорь, останьтесь после работы. Нужно закончить отчёт. — Его голос режет воздух, словно лезвие. Светлана смотрит косо, будто от её взгляда зависит, подчинится ли Игорь. Скрип стула, когда он встаёт, звучит особенно громко. Пот выступает на висках, но Игорь вдруг понимает, что больше так не может.

Он достаёт чистый лист, берёт ручку — резкое движение, капля чернил ложится на бумагу. Игорь пишет заявление, аккуратно выводя каждую букву, словно это единственный способ вернуть себе контроль. Он складывает лист, кладёт его в папку и, не встречаясь взглядом с коллегами, идёт к кабинету начальника.

Перед дверью он задерживается: из-за перегородки доносится шёпот, будто кто-то обсуждает его поступок. В памяти всплывает резкий голос Андрея Викторовича, бумаги с пометками, старый ежедневник, который теперь кажется чужим. Игорь вдыхает глубже, чувствуя, как уходит напряжение.

Он заходит в кабинет, кладёт заявление на стол начальника. Тот поднимает брови, но молчит. Светлана проходит мимо, бросает взгляд — смесь недоумения и раздражения. Игорь не отвечает, просто разворачивается и идёт к своему рабочему месту. Он берёт ежедневник, аккуратно складывает его в сумку, медленно проходит мимо рядов пустых столов.

В коридоре на секунду задерживается у двери, оборачивается. Сквозняк проносится по комнате, чуть приподнимая лёгкие занавески. Солнечный свет падает на его стол, выхватывая из полумрака старый ежедневник и пустую кружку. Открытое окно в дальнем конце офиса дрожит в проёме, впуская в помещение свежий поток воздуха. Игорь останавливается, чтобы вдохнуть этот ветер, ощущая, как внутри становится легче. Он медленно проходит вдоль стены, мягко касается ладонью занавески, задерживает взгляд на полосе света и выходит за дверь, не оглядываясь. В коридоре он выпрямляет плечи и впервые за долгое время ощущает, что сделал свой выбор сам.