Я выхожу на набережную чуть раньше шести. Летний город ещё не проснулся, и это время принадлежит мне: только шелест кроссовок по плитке, ровная линия воды и прохладный ветер, бегущий вдоль берега. Я люблю, когда маршрут не меняется — от железного моста до старого фонаря, у которого всегда делаю короткую остановку. Это мой якорь: здесь я слушаю ритмичное биение сердца, сверяю шаги, будто убеждаюсь — всё идёт по плану. Мне важно отсутствие неожиданностей. Даже новые лавки, недавно появившиеся у воды, раздражают — дерево ещё слишком светлое, не вписалось в привычный фон. Рядом с одной из них шумит компания подростков: громкие голоса, пустые бутылки. Я ускоряю шаг, чтобы не слышать их смех, и поднимаю руку, проверяя время на часах.

У старого фонаря задерживаюсь, как всегда. Сердце стучит ровно, дыхание спокойное. Здесь я обычно позволяю себе пару секунд остановки — просто стою, глядя на реку, на едва заметную рябь. Слева по дорожке идёт женщина. В этом раннем свете лица размыты, но походка — узнаваемая: лёгкая, чуть пружинистая, будто бы из другого времени. Меня охватывает смутное беспокойство. Я делаю вид, что смотрю на воду, но боковым зрением слежу за приближающимся силуэтом. Она замедляет шаг, и я узнаю Ольгу.

— Андрей? — голос её звучит удивлённо, но в нём есть настороженность. Она останавливается рядом, улыбается, поправляет прядь волос. Я ощущаю тёплую ладонь на плече — Ольга всегда умела касаться так, будто между нами не прошло столько лет.

— Ты всё так же бегаешь по утрам? — спрашивает она, а я чувствую, как дыхание сбивается. Мне хочется сохранить привычный ритм, не сбиваться, но слова не идут сразу.

— Да, — отвечаю, — стараюсь держать себя в форме.

Ольга смеётся — коротко, чуть звонко. В этот момент я улавливаю запах свежего кофе — она держит в руке термос. Я вспоминаю, что когда-то она всегда приносила кофе на встречи. Мы стоим неловко, словно оба пытаемся скрыть волнение. Ольга вдруг говорит:

— Помнишь, как мы однажды искали твой кроссовок на пляже? Ты тогда так рассердился, что я смеялась, а потом сам начал шутить…

Я не помню. Морщу лоб, пытаюсь восстановить детали, но в памяти пусто. Ольга замечает это, и её улыбка становится чуть грустнее. Я чувствую себя виноватым, будто не оправдал её ожиданий.

— Прости, — говорю, — наверное, я стал забывать важные вещи.

— Или просто слишком привык к порядку, — мягко отвечает она.

Я киваю, не находя, что сказать. В груди появляется лёгкое напряжение: мой маршрут нарушен, привычная остановка у фонаря теперь связана с Ольгой, а не только с рутиной.

Мы идём рядом, шаги сбиваются с привычного ритма. Я слышу щебет птиц в кронах над дорожкой, чувствую, как локоть Ольги чуть касается моего. Запах мокрого асфальта после утренней поливки — резкий, почти острый. Я стараюсь дышать ровно, но замечаю заминку в дыхании. Ольга вдруг предлагает:

— Давай просто немного пройдёмся? Без спешки.

Это ломает мой сценарий утра. Обычно я бегу до конца маршрута, ни с кем не разговариваю, не меняю темп. Но сейчас, почему-то, соглашаюсь. Мы идём медленно, и я впервые позволяю себе не следовать привычной схеме. В голове мелькает: если остановиться, можно потерять ощущение контроля. Но рядом с Ольгой тревога отступает.

— Ты стал серьёзнее, — говорит она, — но всё равно узнаваемый. Я всегда замечала, как ты сверяешь шаги с сердцем.

Я улыбаюсь, вспоминая, как слушал биение сердца у фонаря. Ольга рассказывает о своей работе, о том, как любит ранние прогулки, хотя раньше считала утро самым скучным временем суток. Я слушаю, и маршрут перестаёт быть только моей территорией — теперь в нём есть место для чужого голоса, для случайных историй.

Мы доходим до маленького кафе на углу набережной. Ольга останавливается, смотрит на меня вопросительно:

— Может, выпьем кофе? Я знаю, ты не любишь менять планы, но иногда стоит…

Внутри меня поднимается привычное сопротивление, но я вдруг замечаю, что не смотрю на часы. Мы заходим. Бариста приветливо кивает; Ольга, на секунду помедлив, убирает термос в сумку:

— Пусть будет на потом. Нам два американо и булочку с корицей, пожалуйста.

Мы садимся у окна. Бариста ставит перед нами чашки. Стук фарфора о стол звучит неожиданно громко. Поверхность стола чуть липкая от пролитого кофе, но я не обращаю внимания. В воздухе — запах свежей выпечки, тёплый и насыщенный. Я смотрю на Ольгу, и мне кажется, что в её взгляде есть облегчение.

— Спасибо, что остался, — говорит она тихо.

Я улыбаюсь, не думая о том, что нарушил свой порядок. Мы говорим о пустяках, о погоде, о планах на лето. За окном город постепенно просыпается, солнце скользит по воде. Я ловлю себя на мысли, что не хочу, чтобы этот момент закончился.

Когда мы выходим из кафе, Ольга легко касается моей руки.

— До встречи, Андрей.

Я киваю и иду вдоль воды, впервые не сверяясь с часами. Останавливаюсь у фонаря и у окна кафе — две новые метки одного маршрута. Пахнет рекой и тёплой выпечкой; вместо тревоги приходит спокойствие.

В следующие дни путь сам перестраивается: то бегу дальше моста, то беру кофе навынос. У старого фонаря задерживаюсь дольше, касаюсь холодного металла и слушаю ровный стук в груди. Привычный порядок не исчез — он расширился, впустив перемены и чьё-то близкое присутствие.