Павел проснулся рано, когда в доме ещё стояла особая июльская тишина, которую нарушали только редкие звуки: далёкий лай собаки, скрип половиц под ногами жены на кухне. За окном уже светало, но солнце ещё не успело прогреть воздух как следует. Он надел поношенную футболку и старые штаны, которые хранил специально для таких поездок, и вышел на веранду. В саду всё было зелёным и влажным — ночь выдалась тёплой, но трава покрыта росой. Павел задержался у порога, прислушиваясь к себе: не хотелось торопиться.
Сын ждал у калитки — высокий, сутулый, в куртке нараспашку. Даниил посмотрел на отца и коротко кивнул. Они давно не обменивались длинными приветствиями: казалось, каждое лишнее слово могло что-то разрушить. У Павла заныло под рёбрами — не от холода.
— Готов? — спросил он буднично.
— Да, — ответил Даниил и взял ведро с прикормкой.
Они молча прошли по просёлочной дороге к пруду за деревней. Трава здесь была по пояс, лопухи цеплялись за штанины, а воздух становился плотнее от запаха воды и нагретой зелени. Павел вспомнил, как лет двадцать назад Даниил семенил рядом, засыпал вопросами — о рыбах, о лягушках, о том, почему вода зелёная. Теперь сын шёл чуть впереди, не оглядываясь.
На берегу пруда было тихо: только стрекот кузнечиков да редкий всплеск в камышах. Павел разложил удочки — свою старую и новую, купленную для сына пару лет назад. Тогда он думал: будет повод чаще выбираться вместе. Но поводов так и не появилось.
Первые полчаса они сидели каждый в своих мыслях. Поплавки едва колыхались на воде. Павел то и дело поглядывал на сына: тот сидел напряжённо, подбородок опирался на кулак. Хотелось спросить — как дела на работе? Всё ли в порядке? Но слова казались слишком формальными.
— Ты когда обратно? — наконец спросил Павел.
Даниил дёрнул плечом:
— На следующей неделе хочу поехать… В Москву насовсем.
Павел почувствовал холод в животе. Он знал: сын живёт там уже много лет, но всегда возвращался — хотя бы летом или на праздники. Всегда оставалась надежда: может быть, передумает окончательно переезжать.
— Работа?.. Или просто устал тут?
Даниил надолго замолчал:
— И работа, и… Тут тесно стало. Ты ведь сам понимаешь.
Павел хотел возразить: «Здесь твой дом», но слова застряли где-то между горлом и сердцем. Вместо этого он начал нервно перебирать наживку в коробке.
— Всегда ведь можно приехать… — выдохнул он наконец.
— Можно… только мы всё реже говорим друг с другом. Даже сейчас…
Павел сжал зубы. Ему стало обидно и неловко одновременно — будто из-за какой-то мелочи вдруг открылась большая трещина. Тишина между ними стала густой; даже стрекот казался громче обычного.
Сын смотрел на поплавок, не мигая:
— Я думал… Может быть, если вместе выберемся — получится поговорить нормально.
Павел кивнул:
— Я тоже думал об этом сегодня ночью…
Долгое время они сидели молча: удочки лежали на траве, рыба не брала совсем. Казалось, что это даже правильно: никакая поклёвка не отвлекала их от главного.
— Ты сердился на меня? — вдруг спросил Павел глухо.
Даниил медленно покачал головой:
— Я просто не знал, как начать разговор заново… Всё время что-то мешало: твоя вечная работа или мои дела…
Павел вспомнил годы суеты — смены в больнице (он до сих пор работал фельдшером в районной поликлинике), бесконечные дежурства; потом внезапно сын вырос и уехал учиться в город.
— Я всегда думал: вот выйду на пенсию — наверстаю… А теперь не знаю уже как, — признался он тихо.
Даниил пожал плечами:
— Может быть, просто начнём говорить сейчас? Раз уж оба пришли…
Павел осторожно улыбнулся краем рта:
— Ну давай попробуем…
Они оба коротко, неловко засмеялись — смех прозвучал глухо среди высокой травы. Павлу вдруг стало легче — будто кто-то распахнул окно в душном помещении.
Они начали говорить о пустяках: о соседях («У Серёги сын женился»), о погоде («Опять жару обещают»), о новой дороге к райцентру («Асфальт положили? Не верю!»). Слова потекли сами собой; содержание уже не имело значения.
Солнце поднялось выше; вода заискрилась под ветром. Павел посмотрел на сына внимательнее: заметил морщинки у глаз (когда успели появиться?), след усталости во взгляде — такой же бывал у него самого после ночных смен.
Через час садки остались пустыми; лишь несколько мелких карасей барахтались в ведре. Но ни тот, ни другой не расстроились: оба понимали — главное произошло без всякой поклёвки.
Когда они пошли обратно по заросшей тропинке домой, Павел слегка коснулся сына локтем:
— Приезжай осенью?.. На грибы вместе сходим или просто посидим…
Даниил впервые за день улыбнулся открыто:
— Приеду обязательно… Только ты тоже пиши мне иногда сам. Не жди повода.
Они шли рядом — шаг за шагом через высокую траву к дому; паузы между словами уже перестали казаться такими тяжёлыми.
Поддержите наш проект в Дзене
Увидели себя в этой истории? Напишите пару строк. Если хотите помочь, сделайте небольшой перевод через кнопку «Поддержать» — официально, безопасно, в пару шагов. Поддержать ❤️.