Лифт опять застрял утром между вторым и третьим этажами, хорошо в нём на этот раз никого не было. Дом уже старый и лифт в нём регулярно давал сбои. Семёну Николаевичу пришлось подниматься по лестнице, крепко держась за перила, а Ольга Сергеевна с трудом дотащила сумку с молоком на шестой этаж. К полудню в чате дома уже появилось двадцать сообщений: сначала соседи делились историями, кто и когда застревал, затем пошли шутки про «фитнес-ТСЖ», а к вечеру разговор перерос в спор — куда уходят деньги на капитальный ремонт?
Ирина Валерьевна, председатель ТСЖ, читала сообщения на телефоне у кухонного окна. За окном — сырой апрель: снег уже растаял в лужах, деревья ещё голые, но дни уже становятся заметно длиннее. Она знала этих людей по именам, квартирам, привычкам — и всё равно каждый раз удивлялась, как быстро недоверие собирается в тугой клубок.
Вечером она написала: «Соседи, наш лифт уже давно требует замены, предлагаю обсудить ситуацию очно. Завтра в холле в семь. Я узнала о стоимости нового лифта и работ по замене, принесу все документы». Отправила и почувствовала щемящее облегчение — словно решилась на прыжок.
На следующий день в холле начади собираться соседи, пахло сыростью. Ирина Валерьевна разложила на столе толстую папку, бухгалтерские бумаги, копии протоколов. Соседи собирались неспешно: сперва Семён Николаевич с тростью, затем молодая пара с третьего этажа (он — айтишник, она — учительница), Людмила Петровна из пятой квартиры с дочкой-студенткой… Последней пришла Мария Алексеевна — тихая пенсионерка с седьмого этажа.
— Ну что, будем выяснять, куда деваются наши деньги? — первым не выдержал Семён Николаевич.
Ирина Валерьевна кивнула:
— Конечно. Вот выписки по счёту: ежемесячные взносы за капремонт уходят в общий городской фонд. Наш дом по программе стоит в очереди на 2028 год. Сейчас лифт ремонтируют только в случае аварии.
— А почему мы должны собирать ещё? — спросила Людмила Петровна. — Мы же платим!
— Капремонт — государственная программа. Там строгий график: дома обновляют по списку. Если ждать, лифт будет ломаться всё чаще. Можно ускорить замену за счёт собственных средств: тогда собираем сами и делаем новый раньше очереди.
Айтишник Сергей пролистал бумаги:
— То есть если мы соберём сейчас, сможем поменять лифт летом? И это не отменяет участие в городской программе?
Ирина Валерьевна показала распечатку:
— Да. Деньги поступят на отдельный спецсчёт дома. Все платёжки будут доступны для просмотра. К сожалению это не отменит наше участие в городской программе капремонта, но в 28 году, деньги, которые планировали потратить на замену лифта, потратят на другие работы, которые не планировали делать в 2028 году. Так, что мы не чего не теряем.
Мария Алексеевна осторожно спросила:
— А если не наберём всю сумму?
— Тогда остаётся латать лифт до капремонта — но это будет опаснее и дороже с каждым разом.
Молодая учительница Алёна задумалась:
— Но ведь говорят, что при таких сборах половина средств уходит неизвестно куда…
Ирина улыбнулась устало:
— Все платежи проходят через банк, отчётность ежемесячно буду вывешивать на доске и отправлять в чат. Если кто-то захочет проверить или помочь вести учёт — пожалуйста.
В холле повисла тишина; кто-то шепнул: «Может, опять обман?» — но вслух никто не решился повторить.
Вскоре дискуссия разгорелась: пересчитывали жильцов, прикидывали суммы к пенсиям и зарплатам, спорили о процентах участия — кто сдаст всю сумму сразу, кто частями; обсуждали возможные льготы для пенсионеров и одиноких. Семён Николаевич сжал трость:
— Мне лифт необходим… На собрании голосую за сбор! Пусть даже по частям.
Когда собрание закончилось, каждый стал немного другим: у кого-то осталась тревога за деньги, у кого-то — досада на соседей, но кто-то впервые подумал о других не как о помехе или угрозе.
На следующий день чат наполнили вопросы о деталях: где открыть спецсчёт (решили брать только безнал), когда начнётся сбор (с мая), как быть тем, кто временно без работы (разрешили отсрочку), кто поможет пожилым заполнить квитанции (добровольцы вызвались сами). Алёна предложила вести электронную таблицу расходов и поступлений для всех желающих.
Весенний дождь стучал в стёкла; лужи во дворе отражали свет фонарей и ветви ещё голых лип. Вечером Ирина Валерьевна задержалась у входа в подъезд: там висело новое объявление — «Голосование завершено. Большинство “за”. Сбор средств начинается 1 мая».
Она присела на лавочку под окнами холла и посмотрела вверх: где-то на восьмом этаже в открытом окне колыхалась занавеска; из соседнего подъезда доносился детский смех. Подъезд казался светлее обычного — не от лампочки над входом, а от чувства общего дела, которое вдруг стало реальностью.
Через месяц пришёл первый платёж; через два — почти вся сумма была собрана. В чате поздравляли друг друга несмело: годы осторожности не исчезают сразу. Но когда летом рабочие сняли старую кабину лифта и вынесли её во двор под дождём свежей травы и птичьими голосами, многие вышли посмотреть — стояли вместе, молча улыбаясь друг другу.
Пока устанавливали новый лифт и рабочие таскали инструменты вверх-вниз по лестнице, соседи стали чаще здороваться; кто-то впервые сказал соседке «доброе утро», кто-то помог донести сумку до верхних этажей.
Осенью новый лифт поехал впервые: медленно и мягко скользнул вверх с первой группой жильцов. Двери открылись на шестом этаже; вышли Мария Алексеевна и Алёна с сыном-первоклассником. Алёна засмеялась:
— Ну что ж… Теперь это наш дом по-настоящему.
Мария Алексеевна кивнула ей:
— Главное — получилось вместе.
За дверью лифта в холле уже ждали другие соседи; они улыбались друг другу — немного неловко, но искренне.
Во дворе шумел дождь по уже жёлтой листве. Но теперь этот дом стал для каждого чуть более своим.
Поддержите наш проект в Дзене
Если история отозвалась — поставьте лайк и пару тёплых слов в Дзене. Финансово помочь нашей команде авторов можно через кнопку «Поддержать», даже 50 ₽ — ценная поддержка. Поддержать ❤️.