Мне было сорок четыре, когда я наконец призналась себе, что утреннее зеркало стало врагом. Не потому, что отражение было ужасным. Потому что каждый раз я автоматически вспоминала отфотошопленных женщин из рекламы кремов и сторис блогерш, которые просыпаются уже с ресницами и идеальным тоном кожи. Я умывалась, смотрела на свои носогубные складки и думала: ну кто захочет это видеть добровольно.
В тот день я сидела на кухне, пила остывший кофе и листала ленту. Очередная «мама двоих» рассказывала, как за неделю «скинула десять лет» с помощью какого-то волшебного курса. В комментариях — сотни восторгов и ни одного вопроса, почему на всех фото у неё один и тот же фильтр с размытым фоном и стеклянной кожей.
Я открыла фронтальную камеру. Поднесла ближе. Морщины на лбу, тонкие лучики в уголках глаз, неидеальный овал лица. Подбородок, который я с недавних пор старалась не трогать лишний раз. На секунду захотелось провести пальцем по экрану, найти кнопку, которая сотрёт всё, что не нравится. Потом я вспомнила, как вчера в аптеке стояла у стенда с антивозрастными кремами и ловила на себе взгляд девушки-продавщицы. Она явно пыталась угадать, сколько мне лет, и подобрать фразу помягче.
Я выключила камеру и вдруг очень ясно почувствовала усталость. Не от возраста, а от постоянного притворства вокруг него. В этот момент мне пришла мысль, от которой стало даже немного смешно. А что, если попробовать наоборот. Показать всё как есть. Не для того, чтобы пожалели, а чтобы не было так одиноко в этом честном отражении.
Я снова включила камеру. Села лицом к окну, чтобы свет падал ровно. Сделала селфи. Без макияжа, с чуть припухшими от недосыпа глазами, с тонкой вертикальной морщинкой между бровей. Открыла приложение, где давно была зарегистрирована, но выкладывала только кота и цветы. Пальцы немного дрожали, когда я набирала подпись: «Мне 44. Это моё лицо утром. Без фильтров, без ретуши. Хочу поговорить о том, как жить с ним дальше, а не пытаться вернуть 25».
Я нажала «опубликовать» и сразу же пожалела. Захотелось удалить, пока никто не увидел. Но уведомление о первом лайке всплыло почти сразу. Потом о втором. Потом комментарий: «Спасибо, что показали. Я думала, только у меня так». Я сидела, вцепившись в телефон, и чувствовала, как внутри что-то сдвигается. Может быть, это и есть начало.
Первые недели блог был чем-то вроде личного дневника. Я снимала короткие видео, как наношу крем, как крашу ресницы, как пытаюсь разобраться, почему один тональный крем подчёркивает морщины, а другой — нет. Рассказывала, что у меня двое детей-подростков, работа в небольшом издательстве и колени, которые хрустят, когда я поднимаюсь по лестнице. Писала о том, как страшно было впервые пойти к косметологу и признаться, что я не хочу «минус десять лет», а хочу перестать выглядеть вечно уставшей.
Я не умела монтировать видео, ставила телефон на стопку книг и записывала всё одним дублем. Иногда за кадром орал телевизор из комнаты сына, иногда звонил домофон. Я не вырезала эти моменты. Просто извинялась и продолжала. В комментариях смеялись, писали, что «так даже живее». Меня это удивляло и радовало.
Аудитория росла медленно, но стабильно. Сначала было десять подписчиц, потом тридцать, потом сто. Я запоминала их имена, отвечала почти на каждый комментарий. Женщины писали длинные истории о том, как стесняются своих рук, шеи, живота. Как прячут возраст в анкетах на сайтах знакомств. Как боятся прийти на школьное собрание, потому что будут выглядеть «самой старой мамой».
Я читала всё это и понимала, что мой блог перестал быть только про кремы. Он стал про право не извиняться за свой возраст. Но я всё равно продолжала снимать обзоры. Честные. Если крем не работал, я так и говорила. Если работал — тоже. Иногда бренды сами писали, предлагали выслать продукты на тест. Я соглашалась, но всегда предупреждала, что не обещаю положительный отзыв.
Первый раз мне предложили деньги, когда у меня было около трёх тысяч подписчиков. Письмо пришло на почту, адрес которой я указала в профиле почти машинально. «Здравствуйте, мы представляем бренд декоративной косметики. Нам очень нравится ваш формат. Хотели бы разместить у вас интеграцию нашего нового тонального крема. Гонорар — …» Дальше шла сумма, от которой у меня пересохло во рту.
Я перечитала письмо несколько раз. Тональный крем я как раз искала новый. Деньги тоже были не лишними. Зарплата в издательстве давно перестала радовать, а старший сын уже говорил о репетиторах для подготовки к экзаменам. Я ответила, что готова обсудить детали, но не использую фильтры и не ретуширую кожу. В ответ пришло короткое: «Конечно, мы ценим вашу искренность».
Рекламу мы сняли быстро. Я нанесла крем на одну половину лица, оставив вторую без макияжа. Честно сказала, что покрытие плотное, что поры видны меньше, но текстура всё равно не превращает кожу в пластик. Бренд прислал заранее согласованный текст, но я сократила его вдвое. Когда ролик вышел, в комментариях почти не было негатива. Кто-то писал, что не любит рекламу, но готов терпеть, если она такая. Кто-то благодарил, что я не скрыла свои морщины под толстым слоем тона.
После этого письма стали приходить чаще. Сначала от небольших российских марок, потом от крупных сетей. Я всё ещё работала в издательстве, поэтому рекламные интеграции делала редко. Брала только те, где продукт мне действительно нравился. Каждый раз оговаривала, что не буду использовать фильтры и просить ретушировать фото. Менеджеры соглашались, иногда с удивлением, но без споров.
Перелом начался, когда количество подписчиков перевалило за двадцать тысяч. Я сама не заметила, как это случилось. Один из моих роликов, где я показывала свои руки с пигментными пятнами и рассказывала, как перестала их стесняться, внезапно попал в рекомендации. Люди приходили десятками, сотнями. Писали, что пересмотрели все мои старые видео за ночь, что плакали и смеялись вместе со мной.
Вместе с новым вниманием пришло и другое письмо. На этот раз от крупного международного бренда. Название я знала по рекламам, которые крутили по телевизору. Письмо было длиннее обычного, с презентацией, цифрами и красивыми словами о «женщине, которая выбирает себя». Они предлагали мне стать амбассадором линии средств для кожи после сорока. Месячный контракт, несколько роликов и постов, участие в онлайн-марафоне. Сумма гонорара была такой, что я невольно пересчитала в голове, сколько месяцев моей зарплаты она покрывает.
Я читала письмо и чувствовала, как внутри всё сжимается. Это был уровень, о котором многие блогеры мечтают годами. Это были деньги, на которые можно было сделать ремонт, закрыть кредит, отложить на учёбу детям. Но в конце письма был пункт, который я перечитала раз пять.
«Для сохранения единого визуального стиля бренда просим использовать наш фирменный фильтр при съёмке контента. При необходимости можем предложить услуги ретушёра для финальной обработки фото и видео. Естественность образа при этом будет сохранена».
Я закрыла ноутбук и уставилась в окно. В голове крутились фразы из письма. «Естественность образа будет сохранена». Как можно сохранить естественность, если ты заранее подгоняешь картинку под шаблон. Я представила, как сижу перед камерой с этим фильтром, который сгладит мои морщины и уберёт пигментные пятна. Представила комментарии подписчиц, которые заметят разницу, даже если я буду уверять, что всё как прежде.
Телефон завибрировал. Это была Лена, моя коллега из издательства, которой я одной из первых рассказала о блоге. Мы часто обсуждали мои видео на обедах. Я набрала её сама.
— У меня тут… предложение, — сказала я, когда она ответила. — Большое. От бренда.
— Поздравляю. Это же круто. В чём подвох?
Я рассказала про фильтр и ретушёра. Лена замолчала.
— Ну, слушай, — протянула она наконец. — Все так делают. Ты же не собираешься врать про состав или эффект. Это просто картинка. Люди и так понимают, что реклама.
— А если не понимают? — спросила я. — Если ко мне пришли именно потому, что у меня нет этой «просто картинки»?
Лена вздохнула.
— Ты же сама говорила, что устала считать каждую копейку. Может, иногда можно и себе позволить чуть меньше принципов.
После разговора стало только тяжелее. Я понимала, что Лена по-своему права. Я вспоминала, как в прошлом месяце откладывала покупку зимних ботинок дочери, потому что не сходились цифры. Вспоминала, как ругалась с бывшим мужем из-за алиментов. Деньги были не абстрактной категорией, а очень конкретной.
Вечером я открыла директ. Там уже лежало новое письмо от бренда. Менеджер вежливо интересовалась, получила ли я предложение, не нужны ли уточнения. Я начала писать ответ, стирала, снова писала. В итоге набрала: «Могу ли я узнать, насколько обязательно использование фильтра и ретуши. Мой блог построен на отказе от этих инструментов».
Ответ пришёл быстро. «Понимаем вашу позицию и очень ценим её. Однако для нас важно, чтобы вся коммуникация выглядела единообразно. Уверены, что наш фильтр лишь подчеркнёт вашу природную красоту и не исказит реальность».
Я отложила телефон и пошла в ванную. Включила свет, посмотрела на себя в зеркало. Кожа была не идеальной. Поры на носу, лёгкое покраснение на подбородке, тёмные круги под глазами. Я провела пальцами по скулам, по шее. Это было моё лицо. Лицо, с которым я прожила уже больше половины жизни. Лицо, которое я наконец-то перестала ненавидеть благодаря тому, что показывала его другим без прикрас.
Я вспомнила комментарии подписчиц. Женщина, которая написала, что впервые за много лет сфотографировалась без фильтра и отправила фото мужу. Девушка тридцати восьми лет, которая боялась стареть, но сказала, что мои видео помогают ей видеть в этом не только угрозу. Они верили мне не потому, что я знала названия активных ингредиентов. Они верили, потому что видели каждую мою морщину.
Но вместе с этим всплыло другое. Квитанции, которые лежали стопкой на столе. Сообщение от сына с ссылкой на курсы программирования, о которых он мечтал. Моя усталость по вечерам, когда я после работы и съёмок садилась монтировать видео, а в голове гудело от цифр и планов.
В ту ночь я почти не спала. Перебирала варианты. Можно было отказаться и продолжать как раньше. Медленно расти, брать небольшие интеграции, не связываться с крупными брендами. Можно было согласиться и тихо надеяться, что никто не заметит разницы. Или честно сказать подписчицам, что в рекламных роликах будет фильтр, потому что таковы условия. Но разве это не разрушит то доверие, которое мы строили?
Утром я включила камеру и поставила телефон на подоконник. Я давно не чувствовала такой неуверенности в словах. Просто нажала «запись» и начала говорить.
— Привет. Сегодня будет не обзор крема и не разговор о морщинах. Сегодня будет разговор о деньгах и принципах.
Я рассказала всё. Про предложение бренда, про фильтр, про ретушёра. Про сумму, которую мне предлагают. Не называла конкретных цифр, но сказала честно, что для меня это очень много.
— Я стою сейчас между двумя страхами, — сказала я в камеру. — Страхом потерять возможность обеспечить семью и страхом потерять вашу веру в меня. Я не знаю, как правильно. Но знаю, что не хочу принимать это решение за вашей спиной.
Я выключила запись и долго смотрела на превью. На экране было моё лицо. Уставшее, с красными глазами после бессонной ночи. Я видела, как дрожит нижняя губа в одном моменте, как я машинально поправляю волосы в другом. Никакой красоты в привычном рекламном смысле. Но в этом было что-то другое. Я нажала «опубликовать».
Реакция была бурной. Комментарии полились почти сразу. Кто-то писал: «Бери деньги, мы поймём». Кто-то категорично заявлял, что фильтр — это предательство. Кто-то предлагал компромиссы. Одна женщина написала: «Вы имеете право на заработок. Но если вы начнёте выглядеть как все, я потеряю ориентир».
Я читала всё это и чувствовала, как во мне постепенно вырисовывается ответ. Не идеальный, не удобный для всех, но мой.
Вечером я села за ноутбук и написала письмо менеджеру бренда. Долго подбирала слова.
«Спасибо за ваше предложение. Для меня это большая честь. Но использование фильтров и ретуши противоречит сути моего блога. Я готова сотрудничать, если мы сможем снять контент без этих инструментов. Понимаю, что это может не соответствовать политике бренда. В таком случае вынуждена буду отказаться».
Я нажала «отправить» и почувствовала, как будто с плеч упал тяжёлый рюкзак. Но вместе с облегчением пришёл страх. Что если они согласятся? Что если откажутся? В обоих случаях моя жизнь изменится.
Ответ пришёл на следующий день. Менеджер писала вежливо, но сухо: «Мы обсудили вашу позицию с командой. К сожалению, не можем отказаться от использования фирменного фильтра. Желаем вам успехов в дальнейшем развитии блога. Возможно, наши пути пересекутся в будущем в другом формате».
Я прочитала письмо и почувствовала лёгкий укол. Как будто закрылась дверь, за которой было много света и возможностей. Но одновременно где-то глубоко стало спокойнее. Я знала, что выбрала.
На следующий день я записала новое видео. Рассказала, что бренд отказался от сотрудничества. Не делала из этого героизма. Просто сказала, что мне жаль, но я не готова менять правила, на которых построила своё пространство.
— Это не значит, что я против рекламы, — добавила я. — Мне нужны деньги так же, как и вам. Я буду продолжать сотрудничать с теми, кто готов показывать реальность. Возможно, это будет медленнее и скромнее. Но я хочу, чтобы вы всегда знали, что видите меня настоящую.
Часть аудитории встретила это с восторгом. Писали, что гордятся, что «так держать». Часть отнеслась прохладнее. Кто-то прямо написал: «Легко быть принципиальной, когда у тебя есть другая работа». И это было больно, потому что в этих словах была правда.
Через неделю мне позвонила главред из издательства. Сухим голосом сообщила, что из-за сокращения бюджета им придётся урезать штат. Моя ставка попадала под сокращение. Она долго оправдывалась, говорила про внешние обстоятельства. Я слушала и думала о письме от бренда. Внутри поднялась паника. Я спросила про компенсацию, сроки. Положила трубку и села на стул.
Теперь блог переставал быть просто хобби. Он становился одной из немногих реальных возможностей заработать. Я открыла ноутбук и посмотрела на список писем от разных компаний. Некоторые из них тоже предлагали «лёгкую коррекцию изображения». Я закрыла глаза и попыталась представить, как буду объяснять подписчицам, что согласилась на то, от чего недавно отказалась. Представить не получилось.
Вместо этого я записала ещё одно видео. Рассказала, что меня сократили. Что теперь блог — не просто место, где мы разговариваем о морщинах, а ещё и моя работа. Сказала, что буду чаще делать рекламу, но только ту, которая не требует от меня превращаться в чью-то идеальную картинку.
— Это значит, что здесь будет больше «куплено за деньги», — сказала я. — Но не будет «куплено за вашу веру».
Я понимала, что часть людей уйдёт. Так и случилось. За пару недель количество подписчиков немного уменьшилось. Кто-то писал, что устал от интеграций. Кто-то вежливо прощался, желая мне удачи. Но были и другие. Те, кто спрашивал, как можно поддержать меня напрямую. Одна подписчица предложила оформить небольшую ежемесячную поддержку через сервис, о котором я раньше только слышала. Я долго сомневалась, не будет ли это выглядеть как жалость. Потом вспомнила, как сама когда-то переводила деньги любимому подкасту, потому что хотела, чтобы он продолжал выходить.
Я завела страницу на этом сервисе и честно написала, на что пойдут деньги: на оплату коммуналки, на свет, под которым я снимаю видео, на интернет, без которого не будет ни одного поста. Никого не уговаривала, не давила на жалость. Просто дала ссылку.
Первые переводы пришли в тот же день. Небольшие суммы, но каждая казалась жестом доверия. В комментариях писали: «Это за ваши морщины», «Это за то, что вы не стали гладкой куклой». Я читала и чувствовала, как где-то внутри выстраивается новая опора.
Через пару месяцев я уже жила в новом режиме. Утром просыпалась, пила кофе, проверяла почту. Днём занималась фрилансом для маленьких издательств, вечером снимала и монтировала видео. Рекламы стало больше, но я научилась выбирать. Иногда отказывала брендам с хорошими гонорарами, потому что они требовали «лёгкой коррекции». Иногда соглашалась на скромные предложения от небольших марок, которые были готовы показать продукт на моей реальной коже.
Иногда мне было страшно. Особенно когда приходили счета или когда сын приносил домой буклеты с университетами. Я понимала, что моя принципиальность имеет цену. Что, возможно, я могла бы сейчас жить спокойнее, если бы тогда согласилась на тот контракт. Но каждый раз, когда я включала камеру и видела своё лицо без цифровой маски, я ощущала странное, тихое облегчение.
Однажды вечером я сидела на кухне и отвечала на комментарии. Открыла старое видео, первое, где я показывала себя без макияжа. Посмотрела на себя двухлетней давности. Лицо было чуть свежее, морщин меньше. Но в глазах была растерянность. Как будто я всё ещё ждала, что кто-то скажет: «Ты что, с ума сошла, так себя показывать».
Я выключила звук и переключилась на новое видео, записанное вчера. В кадре я рассказывала о сыворотке с витамином С, смеялась над тем, как уронила крышку. Лицо было старше. Но в движениях, в голосе, в том, как я смотрела прямо в камеру, было больше уверенности. Я поймала себя на мысли, что, возможно, именно это и есть та самая «зрелая красота», о которой я хотела говорить. Не в том, чтобы спрятать возраст, а в том, чтобы не стыдиться его.
Я дописала последний ответ под комментарием и закрыла ноутбук. На столе лежал листок с расчётами, которые я делала днём. До идеальной финансовой картины было далеко. Но цифры уже не казались безнадёжными. Я знала, сколько мне нужно заработать в следующем месяце, какие интеграции запланированы, сколько людей поддерживает меня регулярно.
Я подошла к окну, опёрлась ладонями о подоконник и посмотрела на отражение в стекле. В нём было моё лицо. Со всеми морщинами, с лёгкой усталостью под глазами, с тонкой улыбкой, которая появлялась сама собой. Я подумала о том бренде, о письме, от которого когда-то так сильно колотилось сердце. И вдруг поняла, что больше не чувствую ни обиды, ни сожаления. Только лёгкую грусть о том, что некоторые двери закрываются, когда выбираешь оставаться собой.
Я достала телефон, включила камеру и нажала на запись.
— Привет, — сказала я. — Сегодня я хочу показать вам своё лицо вечером. После рабочего дня, после всех дел, после слёз и смеха. Потому что зрелая красота — это не только утро, когда мы стараемся выглядеть лучше. Это ещё и вечер, когда мы остаёмся с собой наедине.
Я улыбнулась в объектив и не стала ничего подправлять. Ни свет, ни ракурс, ни текст. Просто говорила. Зная, что где-то там, по ту сторону экрана, есть женщины, которые смотрят на себя в свои зеркала и ищут хоть одно честное лицо. И если для того, чтобы быть этим лицом, мне приходится иногда выбирать более сложный путь, значит, так тому и быть.
Поддержите наших авторов в Дзене
Если история отозвалась — поставьте лайк и оставьте пару тёплых слов в комментариях, делитесь рассказом с друзьями. Финансово помочь нашей команде авторов можно через кнопку «Поддержать», даже небольшая сумма — ценная поддержка. Благодарим всех, кто нам помогает! Поддержать ❤️.