Они выехали из Ярославля ранним июльским утром, когда трасса ещё не наполнилась фурами, а придорожные кафе только раскладывали пластиковые меню по столам.
Наталья сидела за рулём своей старенькой «Киа», крепко сжимая руль, будто машина могла передумать и повернуть назад. На пассажирском сиденье устроилась Ольга, с термосом кофе и пакетом бутербродов у ног. В бардачке звякали таблетки от давления, рядом с ними лежали документы на машину и свежий диагностический лист.
— Ты уверена, что тебе нормально рулить? — спросила Ольга, поправляя ремень. — Если что, я могу подменить.
— Я пока в норме, — ответила Наталья и чуть прибавила газ. — Да и ты с этим своим выгоранием, — она усмехнулась, — сама говорила, что тебе лучше пока не напрягаться.
Ольга закатила глаза, но без обиды.
— У меня не перелом, а нервная система, — сказала она. — И вообще, психолог сказал, что смена обстановки полезна. Так что я официально на терапии.
Слово «психолог» прозвучало для Натальи всё ещё непривычно. Она недавно только привыкла произносить «развод» вслух, не спотыкаясь. Двадцать лет брака распались после одного удара судейского молотка по столу, и теперь она ехала по трассе М-8 с подругой, которую знала со студенчества, и старалась не думать о том, что дома её больше никто не ждёт.
— Куда в итоге едем? — спросила Ольга. — Я так и не поняла, у тебя план есть или ты решила довериться вселенной?
— План примерный, — Наталья чуть пожала плечами. — Кострома, потом Киров, там у двоюродной сестры остановимся. Дальше посмотрим по самочувствию. Вон карта, — она кивнула на сложенный атлас между сиденьями. — Я без фанатизма, мне бы просто…
Она не договорила. Ольга знала, что стоит за этим «просто». Выйти из привычной квартиры, где каждый предмет напоминал о бывшем муже. Убедиться, что жизнь не закончилась на двери ЗАГСа.
— Мне бы воздух сменить, — мягко закончила за неё Ольга. — И перестать вздрагивать от каждого письма с работы.
Ольга ушла из рекламного агентства три месяца назад. До этого ночевала в офисе, ругалась с клиентами, писала стратегии для брендов, которые ей были глубоко безразличны. В какой-то момент она поняла, что по дороге на работу начинает задыхаться, а по вечерам плачет без причины. Врач назвал это выгоранием, выписал больничный и мягко посоветовал пересмотреть образ жизни.
— Ты уверена, что это не побег? — как-то спросила Наталья по телефону.
— А что, если да? — ответила Ольга. — Может, мне сейчас и нужен побег.
Так и родилась идея дорожного путешествия. Ольга хотела дороги, свободы, спонтанности. Наталья — расписания, понятных остановок и заправок с чистыми туалетами. Они договорились, что попробуют совместить.
За окном мелькали зелёные поля, редкие деревни, вывески «Домашняя кухня» и «Шашлык». Радио шуршало, ловя то шансон, то новости. Наталья ловила себя на том, что ей нравится просто ехать. Дорога вытягивала из головы обрывки ссор, сцен в суде, разговоров со взрослыми детьми по видеосвязи.
— Давай музыку повеселее, — попросила Ольга. — А то сейчас начнутся сводки и опять всё пропало.
Наталья переключила станцию. Заиграла старая поп-песня, под которую они когда-то танцевали на студенческом выпускном. Ольга засмеялась и, не стесняясь, подпела. Наталья почувствовала, как у неё внутри что-то оттаивает.
К обеду они остановились у придорожного кафе с выцветшей вывеской «Уют». Внутри пахло жареной картошкой и супом. За стойкой скучала женщина в фартуке, протирая стаканы. За окном, у парковки, стояли две фуры и пара легковушек.
— Нам борщ и котлеты, — уверенно сказала Ольга. — И чай в чайнике.
— Мне только салат и суп, — добавила Наталья. — За рулём всё-таки.
Они сели у окна. Ольга разложила на столе дорожные распечатки, блокнот, куда собиралась записывать впечатления, и ручку.
— Слушай, — сказала она, — давай так. Один день едем по твоему плану, с ночёвкой у родственников. Второй день — по моему, наугад. Видим поворот к озеру — сворачиваем. Видим объявление про какой-нибудь музей валенок — едем туда.
Наталья поморщилась.
— Я не люблю «наугад». Потом окажемся в какой-нибудь дыре без гостиниц.
— Вот и проверим, — улыбнулась Ольга. — Вдруг в этой дыре будет самый вкусный пирог в нашей жизни.
Наталья хотела возразить, но в этот момент им принесли еду. Она решила отложить спор. Да и спор ли это, думала она, ковыряя вилкой котлету. Скорее, столкновение двух разных способов жить. Ольга всегда шла туда, куда ей было интересно, меняла работы, города, мужчин. Наталья строила дом, копила на ремонт, держалась за стабильность.
После обеда они снова выехали на трассу. Солнце поднялось выше, в машине стало жарко. Наталья приоткрыла окно, почувствовала тёплый поток воздуха на щеке. Дорога шла почти ровно, редкие обгоны, редкие посты ДПС.
— Слушай, — вдруг сказала Ольга, указывая вперёд. — Там, кажется, указатель на Волгу. Видишь? «База отдыха “Речная”». Давай заедем, искупаемся.
— У нас до Костромы ещё часа два, — ответила Наталья. — Я обещала сестре быть к вечеру.
— Позвонишь, скажешь, что задержимся. Мы же не на службе, а в отпуске.
Наталья сжала руль сильнее. Её раздражало это лёгкое отношение к чужим планам.
— Люди нас ждут. Неприлично.
— А прилично — жить по расписанию, которое тебе больше не подходит? — тихо спросила Ольга.
Слова задели. Наталья промолчала. Указатель на базу отдыха остался позади.
Через полчаса начался ремонт дороги. Движение пустили по одной полосе, навстречу тянулась вереница машин. Асфальт был срезан, колёса подпрыгивали на стыках.
— Сбавь, — сказала Ольга. — Тут, похоже, ямы.
— Вижу, — отозвалась Наталья.
Она и правда видела. Но её мысли всё ещё крутились вокруг слов Ольги. «Расписание, которое тебе не подходит». А какое ей теперь подходит? Жить одной в трёхкомнатной квартире? Или снимать что-то поменьше? Возвращаться к старой работе в бухгалтерии или рискнуть и сменить сферу?
Впереди ехал грузовик с гравием. Камешки вылетали из-под его колёс, стучали по капоту. Наталья решила обогнать его, пока участок ещё тянется.
— Не сейчас, — сказала Ольга, заметив, как Наталья включает поворотник. — Тут разметки нет.
— Он едет сорок, мы так до ночи не доедем.
Наталья вырулила на встречную полосу. Вдалеке показались фары, но расстояние казалось достаточным. Она нажала на газ. Машина набрала скорость, обгоняя грузовик. И в этот момент правым колесом задела глубокую выбоину.
Удар был резкий, машину повело. Наталья успела выровнять руль, но раздался громкий хлопок, и «Киа» резко дёрнулась вправо. Она вцепилась в руль, пытаясь удержать машину на полосе, одновременно тормозя. Сердце билось где-то в горле. Грузовик уже был позади, встречная машина притормозила, моргнув фарами.
Они остановились на обочине. Несколько секунд обе молчали, тяжело дыша.
— Живы? — хрипло спросила Наталья.
— Вроде да, — ответила Ольга, отстёгивая ремень. — Сейчас посмотрим, что там.
Они вышли из машины. Жар ударил в лицо. Справа тянулось поле, слева — колея, по которой медленно ехали машины. У переднего правого колеса резина была разорвана почти до диска.
— Пробило, — констатировала Ольга. — У тебя запаска есть?
— Есть, — Наталья открыла багажник, откинула сумки, достала домкрат, ключ, запасное колесо. Руки дрожали.
— Давай я, — сказала Ольга. — У меня опыт.
— Сама справлюсь, — упрямо ответила Наталья.
Она установила домкрат, попыталась приподнять машину. Асфальт под ним был неровный, домкрат чуть съехал. Наталья выругалась. На спине выступил пот.
Ольга молча смотрела, потом подошла ближе.
— Нат, ну правда, давай я. Ты сейчас вся на нервах.
— Я на нервах, потому что ты меня отвлекала своими разговорами, — сорвалась Наталья. — «Давай свернём, давай позвоним, давай не будем думать о приличиях».
— Я тебя не заставляла обгонять, — спокойно ответила Ольга. — Это было твоё решение.
— Конечно, моё. Всё всегда моё. И развод мой, и пробитое колесо моё, и жизнь моя, которую я сама испортила.
Последние слова вырвались неожиданно, громче, чем она хотела. Несколько машин, проезжая мимо, оборачивались. Ольга сжала губы.
— Ты не обязана тащить всё одна, — сказала она. — Ни колесо, ни свою жизнь.
— Легко говорить тому, кто всегда жил как хотел, — отрезала Наталья. — Ты могла уйти с работы, потому что знала, что устроишься где-нибудь ещё. Могла расстаться с мужчиной, потому что знала, что найдёшь другого. А я…
Она запнулась. Перед глазами всплыла кухня, где бывший муж собирал свои вещи в чемодан. Его усталое лицо, её попытки удержать, обещания: «Я всё изменю». Ничего не изменилось.
— А ты что? — мягко спросила Ольга.
— А я всегда думала о том, как всем будет удобно. Детям, мужу, начальству. А теперь, когда все разошлись по своим углам, я даже не знаю, чего хочу сама. Кроме как доехать до Костромы по плану.
Ольга вздохнула, присела на корточки у колеса, проверила домкрат.
— Давай так, — сказала она. — Сейчас мы меняем колесо вместе. Потом доезжаем до ближайшей шиномонтажки, проверяем остальные. И уже там решаем, куда дальше. Без криков. И без обвинений.
— Ты же хотела свободы, — с горечью усмехнулась Наталья. — Вот она, свобода. Стоим посреди трассы с пробитым колесом.
— Свобода — это не когда всё идёт гладко, — ответила Ольга. — А когда можно выбирать, как реагировать на то, что идёт не так.
Слова прозвучали почти по-учительски, и Наталья почувствовала раздражение. Но вместе с ним пришло и облегчение от того, что Ольга взяла в руки ключ и уверенно начала откручивать болты.
Они сменили колесо молча. Проезжающие мимо водители иногда сигналили в знак поддержки. Один мужчина даже притормозил, спросил, нужна ли помощь. Ольга поблагодарила и сказала, что уже справляются.
Когда всё было готово, они сели в машину. Наталья несколько секунд сидела, не включая зажигание.
— Ты права, — сказала она негромко. — Это было моё решение. И я чуть нас не угробила.
— Но не угробила, — ответила Ольга. — Мы живы, машина едет. Это уже неплохо.
— Я… — Наталья сглотнула. — Я боюсь теперь рулить.
Ольга посмотрела на неё внимательно.
— Давай я сяду за руль, — предложила она. — У меня права есть, опыт тоже. Ты посидишь, отдышишься.
Наталья колебалась. Машина была для неё чем-то вроде последнего опорного пункта. Она сама копила на неё, сама оформляла кредит, сама проходила техосмотры. Отдать руль — значило признать, что не всё под её контролем.
— Хорошо, — наконец сказала она. — Но только до шиномонтажки.
Они поменялись местами. Ольга уверенно вывела машину на трассу. Наталья смотрела на дорогу уже с другой перспективы и чувствовала, как напряжение постепенно отступает, сменяясь усталостью.
Через двадцать минут они заметили вывеску «Шиномонтаж, кафе, мотель». Ольга свернула на съезд. Небольшой сервисный пункт, несколько боксов, рядом — одноэтажное здание с надписью «Кафе “Берёзка”».
Мастер, мужчина лет пятидесяти, осмотрел пробитое колесо, покачал головою.
— Восстановлению не подлежит, — сказал он. — Резина старая, боковой порез. Лучше новую.
Наталья кивнула, чувствуя, как в голове уже щёлкает калькулятор. Новая шина — это деньги, которых и так не слишком много после развода.
— Сколько стоит? — спросила она.
Он назвал сумму. Наталья вздохнула.
— Ладно, ставьте.
Пока мастер занимался колесом, они пошли в кафе. Внутри было прохладно, кондиционер гудел под потолком. За столиком у окна сидела семья с детьми. Телевизор в углу показывал кулинарное шоу.
Они заказали по тарелке окрошки и чаю. Ольга молчала, ковыряя ложкой зелень. Наталья чувствовала между ними натянутую тишину.
— Я была несправедлива, — первой нарушила молчание она. — Сказала про тебя… грубо.
— Ты была напугана, — ответила Ольга. — Я тоже орала бы.
— Но я правда так думаю, — продолжила Наталья, глядя в тарелку. — Что ты всегда умела жить для себя. А я — нет. И сейчас мне страшно, когда ты предлагаешь всё менять на ходу. У меня от этого внутри всё сжимается.
Ольга отложила ложку.
— Знаешь, — сказала она, — снаружи это, может, и выглядит как «умела жить для себя». А изнутри это часто похоже на хаос. Я тоже многое делала не от свободы, а от страха. Боялась застрять, как мои родители, боялась, что меня бросят первой. Поэтому бросала сама. Боялась, что на работе поймут, что я не такая уж незаменимая, и вкалывала до изнеможения.
Наталья подняла взгляд.
— Я не знала, что ты так…
— Я и сама долго не знала, — усмехнулась Ольга. — Пока не начала задыхаться в метро по утрам. Психолог спросил, чего я хочу. Я не смогла ответить. Просто молчала и плакала. Свобода — это не про то, чтобы в любой момент сорваться к озеру. Это про то, чтобы наконец честно признаться себе, чего ты хочешь, и не жить только по чужим ожиданиям.
Наталья задумалась. В голове всплыли фразы бывшего мужа: «Ты всё усложняешь», «Давай не будем сейчас об этом», «Ну ты же понимаешь, что мне тяжело». Она действительно много лет подстраивалась.
— А если я не знаю, чего хочу? — спросила она тихо.
— Тогда можно начать с малого, — ответила Ольга. — Например, с того, как ты хочешь провести этот день. Не как надо, не как прилично, а как тебе сейчас легче.
Наталья посмотрела в окно. На стоянке мастер ставил новое колесо. Солнце уже клонится к вечеру, но до Костромы ещё можно было доехать до темноты.
— Я обещала сестре, — сказала она. — И мне правда хочется у неё переночевать. Там знакомые стены, нормальный душ. Я устала.
— Тогда едем к сестре, — кивнула Ольга. — Это и будет твой выбор.
— А ты? — спросила Наталья. — Тебе же хотелось сворачивать на все указатели.
Ольга улыбнулась.
— Мне хотелось не жить по чужому сценарию. Но я сюда поехала не одна. И если твой сценарий на сегодня — чистая постель и разговоры с сестрой, я впишусь.
Наталья почувствовала, как ком в горле немного рассасывается.
— А завтра, — осторожно добавила она, — можем сделать по-твоему. Если будет какой-нибудь интересный поворот.
— Договорились, — сказала Ольга. — Завтра мой день случайностей.
Они допили чай, рассчитались и вернулись к машине. Мастер объяснил, как лучше объезжать ремонт, показал, где ещё есть мелкие трещины на шинах. Наталья слушала внимательно, задавала вопросы. Ольга стояла рядом, не вмешиваясь.
— Ты поведёшь? — спросила она, когда они остались вдвоём.
Наталья посмотрела на дорогу, на руль, на свои руки.
— Поведу, — сказала она. — Но если почувствую, что начинаю паниковать, мы сразу меняемся. Договор?
— Договор, — кивнула Ольга.
Первые километры после шиномонтажки Наталья ехала медленно, почти излишне осторожно. Каждый звук казался подозрительным, каждая неровность — угрозой. Ольга не комментировала, только иногда поглядывала на неё краем глаза.
Постепенно страх отступил. Дорога стала привычной полосой асфальта, машины — просто машинами, а не потенциальными источниками беды. Наталья даже позволила себе включить радио.
— Знаешь, — сказала она, когда они проезжали очередную деревню, — я, наверное, никогда не умела просить о помощи. Всегда казалось, что если попрошу, меня сочтут слабой.
— А я всегда боялась, что если попрошу, мне откажут, — ответила Ольга. — И я заранее делала всё сама, чтобы не сталкиваться с этим.
— Забавно, — усмехнулась Наталья. — В итоге обе тащили больше, чем могли.
— Зато сейчас мы хотя бы можем об этом говорить.
Солнце клонилось к горизонту, небо стало мягко-розовым. Наталья почувствовала, как внутри появляется какое-то тихое согласие. Не с ситуацией в целом — до этого было ещё далеко. Но хотя бы с тем, что они сейчас делают: едут вперёд, не притворяясь, что всё в порядке.
К Костроме они подъехали уже в сумерках. Город встретил их огнями мостов и редкими прохожими. Сестра Натальи жила в панельном доме на окраине. Они нашли нужный подъезд, поднялись на четвёртый этаж.
Сестра встретила их радостными возгласами, запахом жареной курицы и расспросами. Наталья представила Ольгу, отдала гостинцы, поставила в угол сумки. За ужином разговоры крутились вокруг детей, работы, цен в магазинах. Ольга рассказывала забавные истории из рекламного агентства, все смеялись.
Когда разошлись по комнатам, Наталья и Ольга остались вдвоём на кухне. За окном темнело, где-то вдали лаяла собака.
— Как ты? — спросила Ольга, наливая им по кружке чая.
— Уставшая, — честно ответила Наталья. — Но как-то… спокойно.
— Я сегодня тоже испугалась, — призналась Ольга. — Не только из-за колеса. Я испугалась, что мы поругаемся так, что уже не сможем нормально разговаривать.
Наталья вспомнила свою крикливую фразу про «жизнь, которую сама испортила», и ей стало стыдно.
— Я не хочу с тобой ссориться, — сказала она. — Просто иногда мне кажется, что ты меня подталкиваешь туда, куда я ещё не готова.
— Тогда говори об этом, — попросила Ольга. — Я могу не заметить, что перегибаю. Я привыкла тащить всех за собой. А ты можешь тормозить. Главное, чтобы мы об этом говорили, а не копили.
Наталья кивнула.
— Завтра, — сказала она, — если будет твой день случайностей, давай договоримся о границах. Не больше ста километров в сторону от основного маршрута. И ночёвка там, где есть нормальная кровать, а не палатка.
— Справедливо, — улыбнулась Ольга. — А я попрошу тебя хотя бы один раз согласиться на поворот, которого нет в плане. Даже если будет страшно.
— Один раз смогу, — подумав, ответила Наталья.
Они допили чай, разошлись по комнатам. Наталья легла на диван в комнате племянницы, уставилась в потолок. В голове всё ещё крутились обрывки фраз, образы дороги, лицо Ольги, когда та говорила про страх отказа.
Она подумала, что, возможно, их путешествие — это не про города и километры. А про то, чтобы научиться быть рядом, не растворяясь друг в друге и не отталкивая.
Утром они выехали не слишком рано. Сестра накормила их сырниками, дала с собой банку варенья и напутствие: «Будьте осторожны». Наталья села за руль уже без вчерашнего оцепенения. Ольга разложила на коленях карту, но не открывала навигатор.
— Сегодня мой день, — напомнила она. — Но я обещаю не превращать его в квест на выживание.
Через час пути они увидели указатель: «Историко-краеведческий музей, усадьба, озеро». Ольга оживилась.
— Смотри, поворот на озеро и музей. То, что надо. Свернём?
Наталья посмотрела на знак, потом на дорогу вперёд.
— А там точно будет гостиница? — спросила она.
— Не знаю, — честно ответила Ольга. — Но если не будет, вернёмся на трассу. Мы же не в тайгу едем.
Наталья почувствовала, как внутри поднимается знакомая волна тревоги. Непредсказуемость, неизвестность. Но рядом сидела Ольга, которая вчера спокойно взяла на себя часть ответственности, не обвиняя. И Наталья вдруг поняла, что ей хочется попробовать довериться не столько дороге, сколько этому новому формату их дружбы.
— Ладно, — сказала она и включила поворотник. — Один раз можно.
Ольга улыбнулась так, что у неё вокруг глаз появились мелкие лучики.
— Спасибо, — сказала она. — Если будет совсем некомфортно, скажешь. Развернёмся.
— Договор, — ответила Наталья.
Они свернули с трассы на более узкую дорогу. Асфальт был не идеальный, но сносный. По обочинам тянулись деревья, изредка попадались деревенские дома с палисадниками.
Наталья чувствовала, как в ней одновременно живут страх и любопытство. Она решила, что это нормальное сочетание для человека, который только учится жить не только по чужим ожиданиям.
Машина мягко катилась вперёд. Ольга что-то записывала в блокнот, иногда поднимая глаза, чтобы посмотреть на пейзаж. Наталья вела, прислушиваясь к звукам двигателя и к себе.
Дорога петляла, но была понятной. Где-то впереди, за поворотами, их ждали озеро, музей или, может быть, просто ещё один посёлок. Но главное, что они ехали туда вместе, уже договорившись, что имеют право и на страх, и на свободу, и на собственные границы.
Наталья чуть сильнее нажала на газ. Ольга, не отрываясь от карты, протянула руку и легко коснулась её плеча.
— Поехали дальше, — сказала она.
И Наталья кивнула, чувствуя, что это «дальше» теперь не про километры, а про их общее движение — осторожное, но уже не одиночное.
Спасибо, что читаете наши истории
Если вы увидели в этой истории что-то своё, напишите об этом в комментариях — мы ценим такую откровенность. Поделитесь текстом с теми, кому он может понравиться. При желании поддержать наш авторский труд можно через кнопку «Поддержать». Спасибо каждому, кто уже откликнулся и помогает нам. Поддержать ❤️.