В тот год, когда Костя и Ира купили дачу, весна выдалась затяжной и прохладной. На электричке из Москвы они ехали вдвоём — молча, тревожно поглядывая друг на друга поверх масок. В этой поездке ощущалось что-то странное: словно всё происходило не с ними, а с какими-то другими людьми, о которых они читали в книге.
Дачный посёлок встретил их гулким скрипом калитки и влажным дыханием почвы. Земля была рыхлая, тёмная — будто ждала их шагов. Участок оказался чуть меньше, чем им мечталось зимой, когда они рассматривали фотографии в интернете; домик — побелённый и немного перекошенный, но с крепкой крышей и крыльцом, на котором хотелось сидеть вечерами.
Первые дни ушли на разбор вещей: старый холодильник трещал на всю кухню, окна открывались с трудом, а вода из колонки за забором оказалась ледяной. Костя принёс ведро — железное, с облупившейся зелёной краской, — и осторожно набрал воды для чая. Ира смеялась: «Вот теперь ты дачник!» Он отвечал сдержанно: «Скоро привыкнем».
Соседи появились почти сразу. Слева жила Валентина Петровна — сухонькая женщина лет семидесяти с лицом, испещрённым тонкой сеткой морщин. Она поднимала голову над сеткой-рабицей и приветливо кивала:
— Ну что, осваиваетесь? Не забудьте картошку вовремя посадить! Тут земля тяжёлая, любит навоз.
Ира благодарила, улыбаясь натянуто. Костя кивал — он вообще предпочитал слушать больше, чем говорить. Вскоре Валентина Петровна вручила им старую садовую лейку с вмятиной сбоку:
— Вот, это вам. У меня теперь новая. А эта ещё послужит.
Лейка была голубая, с облезлой ручкой. Вмятина выглядела так, будто её однажды прищемили воротами или кто-то наступил сапогом.
Соседи справа держались отстранённо: высокий хмурый мужчина по имени Юрий иногда курил у забора, не глядя ни на кого; его жена Лена появлялась ближе к вечеру и сразу уходила в дом.
Дни складывались из простых дел: вскопать грядку — лопата вязла в земле; перелить воду из ведра в бак; вымыть окна; собрать мусор вдоль забора. Особенно трудно было по утрам: одеяло пахло сыростью, суставы ныли от ночного холода. Иногда Ира жаловалась на спину:
— Ты не подумай… Я не нытик. Просто нужно время, чтобы привыкнуть.
Костя кивал: «Конечно». Он тоже чувствовал необычную усталость — словно тело вспоминало о себе заново.
Колонка за забором стала точкой пересечения всех соседских маршрутов. Валентина Петровна любила задержаться у воды подольше:
— Я всегда говорю: если хочешь урожай — поливай вечером. Днём только трава растёт!
Однажды у колонки собрались все разом: кто-то забыл выключить воду, земля под ногами размокла до липкости. Юрий сердито покачал головой:
— Ну что за люди…
Костя хотел возразить, но промолчал. Этот случай ненадолго сблизил их: Ира предложила поднести воду Лене — та впервые ответила улыбкой:
— Спасибо… У нас как раз насос сломался.
Ранней весной участок выглядел пустым: только клумба у дома просыпалась первой — жёлтые нарциссы упрямо тянулись к солнцу сквозь прошлогоднюю листву. Костя решил разбить грядки по-новому: ровные прямоугольники вместо старых выпуклых холмов.
В выходные приехала дочь Валентины Петровны с внучкой — девочка бегала вдоль забора и пыталась просунуть ладошку через сетку. Ира вынесла ей яблоко:
— Только маме покажи сначала!
Вечером Костя сидел на крыльце с лейкой у ног и смотрел на свой новый участок иначе: земля уже не казалась чужой или сердитой. Вмятина на лейке блестела в косых лучах солнца.
Иногда случались мелкие неурядицы: ветер сорвал плёнку с парника; ночью кто-то пролез через задний забор (оказалось — это был соседский кот). Юрий вздыхал:
— Всё тут как в городе… Только тише.
Ближе к июню у Иры появился ритуал: утром она выходила босиком по росе к грядкам — рукава куртки засучены выше локтей; лицо серьёзное, но глаза светились от удовольствия. Поливать приходилось аккуратно: старая лейка текла из вмятины тонкой струйкой прямо под сапоги.
— Может, купить новую? — предложил Костя однажды.
— Не сейчас… Эта ещё ничего.
К середине лета жизнь втянулась в привычную колею: скрипели ворота (Костя смазал петли, но это помогло ненадолго), по вечерам пахло печёным хлебом из соседских кухонь; иногда слышались голоса через сетку:
— А вы кабачки посадили?
— Не люблю кабачки…
— Зря! Они тут сами растут!
На участке справа однажды устроили шашлыки и пригласили Иру с Костей на чай. Лена рассказывала о своём огородном опыте:
— Я думала — ничего не получится… А потом втянулась.
Юрий молча резал хлеб толстым ножом; его рука едва заметно дрожала.
Ира спросила о насосе:
— Починили?
Лена улыбнулась устало:
— Пока Юра таскает ведрами… Может быть, купим новый.
Юрий пожал плечами:
— Привыкну я и так.
Костя понял этот жест лучше всяких слов.
В конце июля пришли дожди; дорожки размыло так, что выйти за водой стало испытанием. Валентина Петровна делилась советами по защите урожая от гнили:
— Главное — не залить грядку до смерти! Дайте ей отдышаться после дождя.
Однажды утром Костя заметил: у забора лежит их старая лейка с новой вмятиной сбоку и немного погнутым носиком. Кто-то перебросил её через сетку ночью (позже выяснилось — соседская девочка играла «в магазин»). Костя рассмеялся так громко, что проснулась Ира:
— Что случилось?
Он показал ей лейку:
— Вот теперь она настоящая дачная!
Ира взяла лейку в руки и вдруг бережно погладила помятую сторону:
— Наверное, так и надо…
К августу участок ожил окончательно: помидоры налились тяжёлым соком; укроп пах пронзительно свежо; ветка сирени у крыльца снова зацвела вторым цветением (Валентина Петровна потом объяснила — такое бывает после затяжных дождей).
Соседи стали заходить чаще: то одолжить соль или дрель, то просто поговорить через сетку о погоде или ценах на газонокосилки. Юрий всё так же курил по утрам у забора; Лена иногда приглашала Иру на чай без особого повода; Валентина Петровна принесла корзинку яблок.
Однажды вечером они все вместе сидели на крыльце у Кости с Ириной: солнце медленно опускалось за линию леса; воздух был густой от запаха травы и горячего чая. Лейка стояла у самой ступеньки — уже совсем не новая и даже некрасивая внешне, но теперь казавшаяся родной вещью среди других предметов летнего быта.
Костя вдруг подумал: дом здесь складывается не только из досок и крыши, а из этих мелких забот и разговоров через сетку-рабицу; из случайных советов про кабачки; из неудобных привычек и простых радостей вроде чая во дворе после трудного дня.
Он посмотрел на жену: та бесшумно смеялась чему-то своему — наверное, тому же самому чувству принадлежности месту, которое когда-то казалось временным приютом для городских людей на пенсии.
А теперь оно стало чуть больше похожим на дом.
Если хочется поддержать
Каждый лайк — маленький огонёк, комментарий — живая беседа. Финансово поддержать можно через кнопку «Поддержать»: всё проходит внутри платформы и подтверждается вашим банком. Поддержать ❤️.