Елена стояла посреди гостиной и никак не могла решить, с чего начать. Картонные коробки уже неделю теснились вдоль стен, как временные перегородки, но до настоящего разбора руки не доходили. В старой квартире всё было на своих местах: книги по полкам, кастрюли по размеру, полотенца по цветам. Здесь же — хаос из вещей и сомнений, которые они с Игорем принесли с собой.
Игорь вернулся с балкона, где пытался прикрутить сушилку к стене.
— Она сюда не влезает, — сказал он, ставя на пол отвёртку. — Стена короткая. Придётся другую покупать.
Елена кивнула, хотя сушилка её мало интересовала. Она снова оглядела комнату. Две створки окна выходили на аллею, за которой начинался парк. Даже сквозь стекло было видно, как на ветру шевелятся ветки клёнов, уже наполовину жёлтых. В старой квартире из окон был только асфальт и парковка, но там было просторно. Здесь же всё казалось уменьшенной копией их прежней жизни.
— Ты что думаешь? — спросил Игорь, присаживаясь на край дивана, ещё не расправленного и застеленного пледом. — Не жалеешь?
Она пожала плечами. В сорок шесть она не любила признавать, что боится перемен. Проще было сказать, что просто устала.
— Не знаю. Надо привыкнуть. Там… всё было понятно. Где что лежит, кто за стенкой. А здесь — как в гостях.
Он усмехнулся.
— В гостях с ипотекой.
Шутка прозвучала привычно, но Елене всё равно стало легче. Ипотека была на три года, они взяли её после того, как продали старую трёхкомнатную и купили эту двушку поближе к зелени. Ещё год назад они только обсуждали, что «надо бы жить ближе к парку», когда у Игоря начались проблемы с давлением, а врачи в один голос говорили про прогулки. Тогда это казалось чем-то далёким. Теперь коробки стояли по всей квартире.
Вечером, уже за чаем на маленькой кухне, они снова вернулись к разговору. Кухня была почти квадратной, но меньше, чем прежняя, где помещался большой стол и раскладной диван для гостей. Здесь стол упирался краем в батарею, а если открыть холодильник, нужно было отодвигать стул.
— Зато до парка пять минут пешком, — сказал Игорь, наливая себе чай. — Я сегодня специально засёк.
— Я знаю, — ответила Елена. Она уже дважды ходила туда, пока Игорь был на работе. Просто пройтись, понять, как там. — Там красиво. Листья уже желтеют.
Она вспомнила старую кухню, где можно было поставить на подоконник три горшка с цветами и всё равно оставалось место. Там они прожили больше двадцати лет. Там вырос сын, там они отмечали все дни рождения. Но последние годы квартира стала ощущаться слишком большой. Сын женился и снял жильё ближе к своей работе, приезжал раз в неделю, иногда реже. Комната, где раньше стоял его стол и гитара, превратилась в склад вещей, которые «ещё пригодятся».
Когда в прошлом году у Игоря случился гипертонический криз, Елена провела ночь в коридоре городской больницы. Утром, пока он спал после капельницы, она смотрела в окно на двор, где старики ходили по кругу вокруг крошечного сквера. Тогда она впервые подумала, что их дом стоит не там. Не там, где можно просто выйти и идти по дорожке, не думая о машинах и выхлопах.
Сначала они просто смотрели объявления. Потом позвали знакомого риелтора, который объяснил, что с их площадью можно выгодно обменять старую квартиру на меньшую, но в более зелёном районе. Подписывали договоры, ходили в МФЦ, ждали регистрации права собственности. Всё это казалось чем-то техническим, как оформление отпуска. Настоящим переезд стал только сейчас, когда пришлось выбирать, какие тарелки взять, а какие оставить.
— Завтра давай хотя бы спальню разберём, — сказала Елена. — Я не могу смотреть на эти пакеты.
— Давай, — согласился Игорь. — И утром пойдём в парк. Посмотрим, где там бегают, где ходят. Надо маршрут придумать.
Она кивнула, хотя бегать не собиралась. Но мысль о маршруте понравилась. Как будто жизнь можно разложить по дорожкам, как вещи по коробкам.
На следующий день они вышли из подъезда после девяти. Воздух был прохладным, но не холодным, Елена надела лёгкую куртку и шарф. Двор оказался аккуратным: ровный асфальт, детская площадка с резиновым покрытием, несколько молодых рябин вдоль дорожки. В старом дворе рябин не было, только тополя, от которых летом всё было в пуху.
До парка действительно было недалеко. Они миновали два дома, перешли дорогу по зебре, где на светофоре уже стояли школьники с рюкзаками. И вдруг деревья начались сразу, без пустыря и гаражей. Высокие липы, клёны, кусты вдоль кованой ограды. У ворот висела табличка с правилами: нельзя разводить костры, выгуливать собак без поводка, кататься на машинах. Часы работы — с шести утра до одиннадцати вечера.
— Нормально, — сказал Игорь, вслух читая. — Нам до одиннадцати хватит.
Внутри было светло. Листья на верхушках деревьев уже стали медовыми, а внизу ещё держалась зелень. По центральной аллее шли люди с термокружками, кто-то в спортивных куртках, кто-то с колясками. На одной из боковых дорожек, отмеченной разметкой, бежали двое в ярких кроссовках, их шаги глухо отдавались по резиновому покрытию.
— Вот, — сказал Игорь. — Для бегунов. Я, может, тоже попробую, когда привыкну.
Елена смотрела на лавочки вдоль аллеи. На одной сидела пожилая женщина в пальто и вязала, на другой двое мужчин средних лет обсуждали что-то, жестикулируя. У входа в парк стоял киоск с кофе и булочками, оттуда тянуло запахом свежей выпечки и молотых зёрен.
— Хочешь кофе? — спросил Игорь.
— Давай по дороге обратно, — ответила она. — Сначала пройдёмся.
Они шли молча, прислушиваясь к своим шагам и к звукам вокруг. Елена ловила себя на том, что ей хочется оглядываться: всё было непривычным, но не чужим. Она отметила, где начинается детская площадка, где заканчиваются беговые дорожки, где виднеется небольшой пруд с утками. В старом районе до ближайшего парка нужно было ехать на автобусе, и они делали это только по выходным. Здесь прогулка могла стать частью дня, как поход в магазин.
Вернувшись домой, они принялись за спальню. Игорь собирал шкаф, ругаясь на инструкции, Елена раскладывала одежду по полкам. В новом шкафу полок было меньше, и ей пришлось решить, какие платья оставить, а какие отвезти на дачу к сестре.
— Мы и так половину вывезли, — сказал Игорь, когда она в третий раз вздохнула над стопкой свитеров. — Не переживай. Всё нужное поместится.
Елена молча убрала два свитера обратно в коробку. Она знала, что не надевала их уже пару лет, но сам факт, что приходится выбирать, давил. В старой квартире было проще: место позволяло хранить всё, даже если оно не использовалось.
К вечеру кухня была более-менее обжита, спальня — наполовину. В гостиной по-прежнему стояли коробки с книгами и посудой. Игорь включил настольную лампу, которую они привезли из старого кабинета, и свет сразу сделал комнату домашней.
— Слушай, — сказал он, — а ведь раньше мы вообще не гуляли вечером. Максимум до магазина и обратно.
— Ну да, — согласилась Елена. — Работали, приходили, ужин, телевизор.
Она подумала, что телевизор они ещё не подключили, и её это почему-то обрадовало. Вечером они снова вышли в парк, теперь уже в темнеющем воздухе. Фонари вдоль аллей зажглись, дорожки казались мягкими и безопасными. Людей было меньше, но всё равно кто-то проходил мимо с собаками, кто-то сидел на лавочках и разговаривал.
— Завтра мне на работу, — напомнил Игорь. — Надо понять, как лучше добираться.
Он работал инженером в проектном бюро на другом конце города. Раньше ходил до метро пятнадцать минут, теперь предстояло привыкать к другому маршруту. Елена работала бухгалтером в небольшом издательстве, ей было проще: до её офиса теперь можно было доехать на одной маршрутке без пересадок.
На следующий день Игорь ушёл рано, проверять дорогу. Елена осталась дома, чтобы разобрать оставшиеся коробки и встретить мастера по интернету. С утра в квартире было тихо, только из открытого окна на кухне доносились голоса во дворе и звук лифта.
Она занялась книгами. В старой гостиной у них был большой стеллаж, здесь пришлось ограничиться двумя узкими шкафами. Елена сортировала: художественная литература, справочники, альбомы. Часть книг она отложила для сына, часть — чтобы отнести в районную библиотеку, если там принимают.
К обеду позвонил мастер, быстро протянул кабель, подключил роутер и ушёл, пожелав удачи на новом месте. Елена впервые за день села на диван и почувствовала усталость. Вроде бы ничего особенного не сделала, но каждое движение требовало решения: куда поставить, куда повесить, что оставить на виду.
После обеда она вышла в ближайший магазин. Маршрут к супермаркету оказался проще, чем она ожидала: через двор, вдоль школы, мимо остановки. На обратном пути она заметила, как у подъезда соседнего дома двое мужчин в рабочих жилетах обсуждают что-то, опираясь на тележку с инструментами. У их подъезда на лавочке сидели две женщины, судя по голосам — примерно её возраста, обсуждали цены на продукты.
— Вы новенькая? — спросила одна, когда Елена проходила мимо с пакетом.
— Да, недавно переехали, — ответила она, остановившись.
— Ну, добро пожаловать, — сказала женщина. — У нас тут тихо. Если что по подъезду — к Сергею Ивановичу, он старший по дому.
Они перекинулись ещё парой фраз, и Елена почувствовала лёгкое облегчение. В старом доме она знала соседей по именам, здесь всё начиналось заново. Но, кажется, люди были не против нового лица.
Вечером Игорь вернулся уставший.
— Ну как дорога? — спросила Елена, ставя на стол суп.
— Нормально, — сказал он, снимая куртку. — До метро теперь на автобусе десять минут. Потом ветка другая, но по времени почти то же самое. Только народу больше. И обратно от остановки до дома идти приятнее, чем через наш старый пустырь.
Он сел, взял ложку, но через минуту отложил.
— Знаешь, — сказал он, — я сегодня весь день думал, как там сейчас наша квартира. Пустая стоит. Стены те же, а нас уже нет.
Елена почувствовала, как внутри что-то ёкнуло. Она тоже думала об этом, представляла, как новые хозяева ходят по их коридору, открывают шкафы, рассматривают обои.
— Главное, что мы здесь, — сказала она. — Мы же сами решили.
— Решили, — согласился он. — Просто… странно. Как будто кусок жизни отрезали и отдали.
Они поужинали молча. После еды Елена предложила пройтись до парка, но Игорь отказался, сославшись на усталость. Он сел за компьютер, проверять почту, а она всё-таки вышла одна. В парке было прохладнее, чем днём, но она быстро согрелась, идя по аллее. Вдоль дорожки она заметила мужчину лет пятидесяти, который каждый раз, проходя мимо, здоровался с кем-то из сидящих на лавочках. Видно, местный завсегдатай. Елена подумала, что через какое-то время и они с Игорем станут здесь «своими».
Через несколько дней быт начал обретать очертания. Игорь уходил на работу по новому маршруту, иногда возвращался через парк, если не было поздно. Елена утром делала себе кофе и выходила на короткую прогулку по аллеям, а потом садилась за отчёты и таблицы — часть работы она могла выполнять из дома. В выходные они вместе ходили в парк, пробовали разные дорожки, однажды даже сели в уличном кафе у входа, где подавали простые блюда и чай в стеклянных стаканах.
— Смотри, как много людей нашего возраста, — заметила Елена, оглядываясь. — Не только мамы с колясками.
— Ну да, — сказал Игорь. — Видимо, все врачи говорят одно и то же.
Они смеялись, но в этом смехе было признание: они сами стали теми, кому врачи советуют прогулки. Елена иногда ловила в витринах своё отражение и удивлялась: вроде бы недавно они с Игорем стояли в очереди в ЗАГС, а теперь обсуждают давление и удобство лавочек.
Однако вместе с новыми привычками рос и скрытый раздражитель — теснота. На кухне они постоянно сталкивались плечами, в коридоре двум людям было трудно разойтись, если кто-то надевал обувь. В ванной нельзя было одновременно стирать и сушить волосы, всё мешало друг другу.
Однажды утром, когда Игорь собирался на работу, а Елена пыталась успеть до начала рабочего дня загрузить стиральную машину, они не поделили место у раковины.
— Подожди пять минут, — сказал Игорь, пытаясь протиснуться. — Мне надо побриться, я опаздываю.
— А мне надо уйти на связь в девять, — ответила она, не отступая. — Я уже поставила порошок, осталось только кнопку нажать.
— Кнопку можно и через пять минут нажать.
— А побриться можно было и вечером.
Слова прозвучали резче, чем она хотела. Игорь вздохнул, отступил, но по выражению лица Елена поняла, что задела его. В старой квартире таких ситуаций почти не было: места хватало всем. Здесь каждый метр приходилось делить.
Днём она вспоминала эту сцену и чувствовала неловкость. Позвонила Игорю, чтобы спросить, как доехал, но разговор вышел сухим. Он сказал, что занят, и пообещал перезвонить вечером.
Вечером он вернулся позже, чем обычно. Снял куртку, молча повесил её в шкаф, прошёл на кухню. Елена уже накрыла на стол.
— Опять пробки? — спросила она.
— Да, — коротко ответил он. — И ещё совещание затянулось.
Они ели молча. Потом Игорь вдруг сказал:
— Я сегодня думал: может, мы поторопились.
— С чем? — не сразу поняла Елена.
— С переездом. С этим всем. — Он неопределённо махнул рукой, будто показывая на стены. — Там было просторнее. У каждого свой угол. Здесь мы всё время друг у друга на пути.
Елена почувствовала, как внутри поднимается волна раздражения.
— Но ты же сам говорил, что хочешь ближе к парку. Что устал от нашего двора.
— Говорил, — согласился он. — И парк хороший. Но я не думал, что мне будет так тесно. Я прихожу с работы, а тут коробки, вещи, ты с ноутбуком на кухне… Я не могу никуда деться.
— А я могу? — сорвалась она. — Думаешь, мне легко? Я целый день между этими коробками, всё раскладываю, пытаюсь из этого сделать дом. И слышу только, что «тесно» и «поторопились».
Он замолчал, посмотрел на неё внимательно.
— Я не говорил, что это твоя вина.
— Но звучит так, — ответила она. — Как будто я тебя сюда затащила.
Игорь встал из-за стола, прошёл в гостиную, сел на диван. Елена осталась на кухне, собирая тарелки. Вода в раковине шумела, но не заглушала её собственных мыслей. Она вспоминала, как они обсуждали переезд, как вместе ходили смотреть квартиры, как он говорил: «Тут хорошо, тут дышать есть чем». Неужели он тогда говорил это только для неё?
Когда она зашла в гостиную, Игорь сидел, опершись локтями о колени, и смотрел в пол.
— Я просто устал, — сказал он, не поднимая головы. — Мне сорок девять, я целый день в офисе, где шумно и тесно. Я думал, что дома будет простор. А тут опять всё вокруг.
— Простор у нас был, — тихо ответила Елена. — Но ты помнишь, как ты зимой говорил, что тебе тяжело идти от остановки через тот пустырь? Что снег по колено и ни одного дерева.
— Помню, — сказал он. — Я не говорю, что там было идеально. Я… — он замолчал, подбирая слова. — Я не ожидал, что буду скучать по этим стенам. По коридору, по тому, как скрипит дверь в ванную. Это глупо, но я скучаю.
Елена почувствовала, как в горле что-то сжалось. Она тоже скучала, но старалась не говорить об этом, чтобы не подрывать их общее решение.
— Я тоже, — сказала она. — Но мы уже не вернёмся. Квартира продана. Люди въедут через неделю.
Игорь кивнул. Несколько секунд они сидели молча. Потом он поднялся.
— Я пойду пройдусь, — сказал он. — В парк. Голова гудит.
— Я с тобой, — автоматически ответила Елена.
— Не надо, — отрезал он. — Я хочу один.
Слова прозвучали жёстко, и в комнате стало как-то пусто. Он взял куртку, ключи со стола в коридоре и вышел, не оборачиваясь. Дверь тихо закрылась, и Елена осталась в тишине, которая вдруг показалась ей чужой. В старой квартире, когда кто-то уходил, звуки ещё долго тянулись по длинному коридору. Здесь всё затихало сразу.
Она подошла к окну. Внизу горели фонари, двор был освещён мягким светом. За домами темнела линия деревьев парка. Где-то там сейчас шёл Игорь, злой и усталый, и думал о своём. Елена почувствовала, как внутри поднимается тревога: не за здоровье, а за то, что между ними тоже образовался какой-то новый коридор, короткий, но непривычный.
Она вспомнила, как они когда-то ругались из-за мелочей — из-за того, кто выносит мусор или кто забыл купить хлеб. Эти ссоры растворялись в пространстве большой квартиры, каждый мог уйти в свою комнату и остыть. Здесь уйти было некуда, кроме парка.
Елена стояла у окна, пока не поняла, что это и есть поворот, от которого назад уже не повернуть. Они обменяли метры на дорожки, стены на деревья, старые привычки на новые маршруты. И теперь им предстояло решить, как жить в этой новой тесноте — в квартире, в парке, друг с другом.
Игорь вернулся через сорок минут. Елена не смотрела на часы, но по тому, как успела убрать со стола, вымыть посуду и дважды пройтись по комнате, она примерно представляла, сколько его не было.
Замок щёлкнул негромко, дверь открылась и закрылась так же аккуратно. Он вошёл в коридор, поставил кроссовки на коврик, повесил куртку. Всё это — без привычных комментариев про то, как кто-то поставил обувь поперёк. Тишина тянулась от прихожей до гостиной.
Елена вышла ему навстречу. Свет в коридоре был тёплым, жёлтым, и от этого его лицо казалось ещё более усталым.
— Замёрз? — спросила она, не зная, с чего начать.
— Нет, — ответил он. — Там… свежо. Хорошо.
Он прошёл на кухню, налил себе воды из фильтра, выпил, не садясь. Елена стояла у дверей и думала, что раньше в такие моменты она бы ушла в спальню и закрыла дверь. Здесь уходить было некуда. Она сделала шаг к столу.
— Игорь, — сказала она. — Давай не будем ходить по разным углам. Их всё равно мало.
Он посмотрел на неё и чуть усмехнулся.
— Да, с углами тут дефицит, — сказал он. — Я… там, в парке, понял, что веду себя как ребёнок.
— Не как ребёнок, — возразила она. — Ты устал.
— И всё равно сорвался, — перебил он. — Слушай, пойдём туда вместе. Сейчас. Я всё равно там головой крутил, а сказать тебе ничего не сказал.
Елена посмотрела на часы на микроволновке. Было начало девятого. Она почувствовала лёгкий протест — хотелось завернуться в плед и спрятаться, — но тут же подумала, что если они сейчас останутся в квартире, то каждый уйдёт в свой телефон, и разговор так и не начнётся.
— Пойдём, — сказала она. — Только шарф возьму.
Во дворе уже окончательно стемнело, фонари давали ровный свет. Воздух был прохладным, но не промозглым. Они шли молча до парка, перешли дорогу на пустой зебре. У ворот табличка с правилами поблёскивала в свете фонаря, часы работы напоминали, что до закрытия ещё далеко.
Внутри было тише, чем в выходной день, но не пусто. По одной из боковых дорожек медленно шла пара пенсионеров, держа друг друга под руку. На лавочке у входа сидели двое подростков с наушниками. Где-то дальше слышался лай собаки.
— Куда? — спросила Елена.
— К пруду, — ответил Игорь. — Там лавочки свободные.
Они шли по аллее, минуя освещённые участки и более тёмные просветы между деревьями. Листья под ногами шуршали, но не мешали идти. Елена чувствовала, как постепенно выравнивается дыхание. В квартире воздух как будто упирался в стены, здесь он уходил в темноту парка.
У пруда действительно было почти пусто. Вода темнела, отражая редкие фонари. Они сели на лавку, немного поодаль друг от друга. Игорь положил руки на колени, посмотрел на воду.
— Я там, пока ходил, вспоминал, как мы выбирали эту квартиру, — начал он. — Помнишь, как риелтор говорил: «Парк — это ваш главный бонус»?
— Помню, — сказала Елена. — Ты тогда сказал, что будешь каждое утро ходить здесь.
— Да. — Он усмехнулся. — И вот, хожу. Только почему-то больше ругаюсь, чем радуюсь.
Он замолчал, собираясь с мыслями.
— Я сегодня понял, что злюсь не на стены. Не на тебя. А на то, что я старею, — сказал он наконец. — Там, в старой квартире, было ощущение, что всё как раньше. Просторно, привычно. А тут всё другое, и я как будто вижу, что время прошло. Что уже не двадцать пять.
Елена слушала и чувствовала, как у неё внутри что-то отзывается. Она тоже иногда ловила себя на том, что сравнивает не только квартиры, но и себя — тогда и сейчас.
— Я тоже это чувствую, — сказала она. — Но я ещё чувствую, что там мы застряли. Как в музее. Всё на своих местах, но ничего не меняется. Мы ходили по одним и тем же маршрутам: кухня — телевизор — спальня. И ты всё чаще говорил про давление и усталость.
— Я не спорю, — ответил он. — Просто… я не успел догнать головой то, что мы сделали. Мы продали не только стены, но и двадцать лет жизни. И я сегодня вдруг испугался, что мы здесь не сможем устроиться. Что будем всё время спотыкаться друг о друга.
Он повернулся к ней.
— А ты, похоже, уже решила, что всё получится.
Елена подумала, прежде чем ответить.
— Я не решила, — сказала она. — Я просто… выбрала верить, что получится. Потому что назад уже нельзя. И потому что я не хочу, чтобы наша жизнь свелась к «там было лучше». Я хочу, чтобы у нас было «здесь по-другому, но тоже наше».
Она замолчала, прислушиваясь к своим словам. Это было почти то, что она сама себе повторяла, разбирая коробки.
— И ещё, — добавила она, — мне здесь легче дышать. Не только из-за деревьев. Здесь есть куда выйти, когда тесно в голове. В старой квартире, если мы ссорились, я уходила в комнату сына и сидела среди его старых вещей. Сейчас у нас такой комнаты нет. Зато есть парк.
Игорь кивнул.
— Я это сегодня понял, — сказал он. — Я шёл и думал: если бы мы остались там, я бы сейчас сидел на кухне и смотрел в окно на парковку. И злился бы так же, только уйти было бы некуда.
Он вздохнул.
— Я не хочу, чтобы ты думала, будто я тебя обвиняю. Я сам подписывал все бумаги. Просто я… не умею нормально говорить, что мне страшно.
— Я тоже, — призналась Елена. — Я сегодня весь день делала вид, что всё под контролем. А на самом деле мне страшно, что ты будешь ходить по этой квартире и думать, что сделал ошибку.
Они сидели молча, пока мимо не прошла женщина с собакой, поздоровавшись кивком. Игорь машинально кивнул в ответ.
— Нам надо как-то договориться, — сказал он. — Про тесноту. Про то, как мы тут живём. Чтобы не ругаться из-за раковины.
— Давай, — согласилась Елена. — Слушай, а если мы утром будем вставать не одновременно? Ты всё равно встаёшь раньше. Может, ты будешь собираться первым, а я в это время буду на кухне. А потом наоборот.
— Можно, — сказал он. — И ещё, наверное, надо перестать хранить то, чем не пользуемся. Я сегодня, пока ходил, вспомнил наши коробки в коридоре. Может, в выходные ещё раз всё пересмотрим. Оставим только то, что действительно нужно.
Елена усмехнулась.
— Ты это говоришь? — спросила она. — Человек, который не выбросил ни одной старой отвертки.
— Ну, отвертки ещё пригодятся, — возразил он, но уже мягче. — А вот пять одинаковых кружек — не уверен.
Она почувствовала, как напряжение понемногу спадает. Они говорили не о том, кто прав, а о том, как им жить дальше.
— И ещё, — осторожно сказала она, — давай договоримся, что если кому-то нужно побыть одному, он говорит об этом заранее. Не «я хочу один» в разгар ссоры, а… ну, как-то по-человечески.
Игорь опустил глаза.
— Прости, — сказал он. — Я правда хотел просто пройтись, а получилось, будто я от тебя убегаю.
— Ты и убегал, — ответила она, но без упрёка. — Но я понимаю, зачем. Только давай в следующий раз вместе решим, куда бежать.
Он тихо рассмеялся.
— Ладно. Будем бежать по расписанию.
Они ещё немного посидели, слушая редкие звуки парка. Потом поднялись и пошли домой другой дорожкой, вдоль беговой полосы. По ней пробегал мужчина в яркой куртке, дыхание его было слышно даже на расстоянии.
— Я всё-таки попробую бегать, — сказал Игорь, глядя ему вслед. — Не сразу, но начну. Врач же не зря говорил.
— Я с тобой не побегу, — сразу предупредила Елена. — Но могу ходить рядом быстрым шагом. Или ждать тебя на лавке с термосом.
— С термосом — это хорошо, — согласился он. — Договорились.
Они вернулись домой уже спокойнее. В коридоре было тесно, как и прежде, но Елена заметила, что теперь это ощущение не так давит. Она прошла в гостиную, поправила плед на диване. Игорь остановился в дверях.
— Давай в выходные переставим мебель, — сказал он. — Может, если диван поставить к другой стене, станет свободнее.
— Посмотрим, — ответила она. — И полки над столом повесим, чтобы не всё стояло на полу.
Он кивнул. На этом разговор на сегодня закончился, но внутри у Елены появилось ощущение, что они наконец повернули в сторону, где есть дорога.
***
Через неделю жизнь вошла в новый ритм. Они не договорились об этом специально, но как-то само собой получилось, что утром первым вставал Игорь. Он тихо выходил на кухню, ставил чайник, брился в ванной, пока Елена ещё лежала в кровати и слушала его шаги. Потом он уходил на работу, а она вставала, делала себе кофе и открывала ноутбук.
Два раза в неделю Игорь стал выходить на полчаса раньше и идти в парк. Сначала просто ходил быстрым шагом по беговой дорожке, потом попробовал трусцу. Возвращался розовый, с мокрыми висками, но довольный.
— Ноги пока не отвалились, — докладывал он, разуваясь в коридоре. — Давление вроде тоже спокойнее.
Елена в такие утренние дни — она мысленно называла их «его дни» — не торопилась. После его ухода она выходила в парк своим маршрутом: по центральной аллее до пруда и обратно. Иногда садилась на лавку, чтобы допить кофе из термокружки, и смотрела, как люди ведут детей в садик или школу, как пенсионеры делают свои круги.
Постепенно лица становились знакомыми. Мужчина лет пятидесяти, который всегда здоровался со всеми, однажды кивнул и ей.
— Доброе утро, — сказал он. — Вы, кажется, недавно здесь гуляете?
— Да, переехали недавно, — ответила Елена.
— Ну, осваивайтесь, — сказал он. — У нас тут компания по утрам собирается, на лавочке у того клёна. Если захотите посидеть, подходите.
Он показал рукой на скамейку, где уже сидели две женщины с собаками. Елена улыбнулась, поблагодарила и пошла дальше. Ей было приятно, что её заметили, но она пока не была готова присоединяться. Она решила, что придёт, когда сама почувствует, что хочет не только смотреть, но и говорить.
Вечерами у них тоже появился свой порядок. В те дни, когда Игорь задерживался на работе, Елена иногда заходила в уличное кафе у входа в парк. Там уже узнавали её в лицо.
— Как обычно? — спрашивала девушка за стойкой, имея в виду чай и маленькую булочку.
— Да, — отвечала Елена. — И ещё чай с собой, мужу.
Она сидела за столиком, слушала обрывки разговоров за соседними столами, смотрела, как люди заходят и выходят. Однажды за соседний стол сели две женщины, и одна из них оказалась той самой соседкой, которая встречала её у подъезда в первый день.
— О, вы тут тоже бываете, — сказала соседка. — Я — Светлана, если что. Мы с третьего этажа.
— Елена, — представилась она.
Они немного поговорили про дом, про то, что управляющая компания обещала в следующем году поменять плитку в подъезде, про то, как удобно иметь парк под окнами.
— Мы раньше жили на проспекте, — рассказала Светлана. — Там тоже всё было привычно, но выхлопы и шум. Переехали — сначала скучали, а теперь я туда даже ехать не хочу. Привыкаешь к тишине и зелени.
Елена кивнула. Её словно подбодрили: не только они переживали эту ломку.
Дома она рассказала Игорю про соседку.
— Видишь, не мы одни такие, — сказала она. — Люди тоже меняют районы и как-то устраиваются.
— Ну да, — согласился он. — Сегодня, кстати, один коллега спросил, как я добираюсь. Я ему рассказал про парк, он сказал, что завидует.
Он говорил это без прежней горечи. В его голосе появилось что-то вроде тихой гордости за их решение.
***
В выходные они действительно занялись квартирой. С утра Игорь достал из кладовки коробку с инструментами, аккуратно разложил отвёртки на столе.
— Начнём с гостиной, — предложил он. — Диван — к этой стене, стеллаж — туда. И полку над столом.
Елена сначала скептически смотрела на его план, но когда они передвинули диван и освободили проход к окну, комната вдруг стала другой. Свет распределился по-другому, и место перед телевизором перестало быть единственным центром.
— Смотри, — сказала она, отступая к двери. — Как будто больше стало.
— Я же говорил, — удовлетворённо сказал Игорь. — А теперь книги.
Они вместе перебирали книги, решая, что оставить в гостиной, а что унести в спальню. Часть Елена отложила в отдельную коробку.
— Это — в библиотеку, — сказала она. — Там, кстати, принимают. Я вчера звонила.
— Хорошо, — кивнул Игорь. — Отвезём после обеда.
К обеду гостиная уже перестала быть складом. Коробки исчезли, вместо них появились полки с книгами, свободный угол для кресла, которое они планировали купить. На стене над столом висела новая полка, на неё Елена поставила пару рамок с фотографиями: их с Игорем на море и сына с женой.
— Так лучше, — сказала она. — Уже похоже на дом.
— И теснота как-то осмысленнее, — добавил Игорь. — Не просто «всё мешает», а «каждой вещи своё место».
После обеда они действительно отвезли коробку книг в районную библиотеку. Библиотекарь поблагодарила, записала их фамилии в тетрадь.
— Приходите, у нас по средам встречи любителей чтения, — сказала она. — Обсуждаем книги, пьём чай.
На обратном пути Игорь спросил:
— Ты бы пошла?
Елена задумалась.
— Может быть, — ответила она. — Не сейчас, позже. Когда разгребусь по работе.
Она сама удивилась, что не отвергла идею сразу. В старом районе она редко выходила куда-то одна, кроме магазина и работы. Здесь перспектива посидеть с людьми, которые читают те же книги, казалась не такой уж странной.
***
К концу октября деревья в парке почти облетели. На дорожках стало больше голых веток и меньше тени. Утром приходилось надевать более тёплые куртки, вечером люди спешили домой, не задерживаясь на лавочках.
Их жизнь тем временем выровнялась. Они всё ещё иногда цеплялись из-за мелочей — кто забыл выключить свет в ванной, кто занял стол ноутбуком во время ужина, — но теперь после первых резких слов оба вспоминали тот разговор у пруда.
— Мне нужно пять минут тишины, — мог сказать Игорь.
— Я пойду в парк, — отвечала Елена. — Вернусь к восьми.
Или наоборот: она просила его не включать телевизор, пока заканчивает отчёт, а он уходил на кухню с планшетом и чашкой чая. Они научились проговаривать свои потребности до того, как они превращались в претензии.
В парке их уже узнавали. Мужчина, который всех приветствовал, однажды остановился рядом.
— Ну что, освоились? — спросил он.
— Потихоньку, — ответил Игорь. — Я вот бегать начал.
— Молодец, — одобрил тот. — Главное — не бросать. А вы, — он повернулся к Елене, — уже были на наших воскресных прогулках?
— Нет, — сказала она. — Какие прогулки?
— Мы тут по воскресеньям собираемся, идём большой круг, — объяснил он. — Человек десять. Кто-то с палками ходит, кто-то просто так. Если захотите — в десять у входа.
Они поблагодарили. В тот воскресный день Елена всё же не пошла, сославшись на дела по дому. Но через неделю, когда Игорь сам предложил:
— Слушай, а давай попробуем, — она согласилась.
Они пришли к десяти к воротам и увидели небольшую группу людей. Кто-то был с палками для скандинавской ходьбы, кто-то просто в спортивных куртках. Мужчина, который их пригласил, представил их остальным.
— Это наши новые, — сказал он. — Игорь и Елена.
Кто-то кивнул, кто-то сказал: «Здравствуйте». Они пошли по кругу, разговаривая то о погоде, то о ремонте в доме, то о том, как город собирается благоустраивать набережную. Елена сначала слушала, потом сама включилась в разговор. Оказалось, что одна женщина работает в школе, другая — в аптеке неподалёку, один мужчина недавно вышел на пенсию из того же проектного бюро, где работает Игорь.
После прогулки они ещё немного постояли у входа, обсуждая, кто где живёт.
— Мы вот из этого дома, — сказала Елена, показывая в сторону своего подъезда.
— А, это где старший по дому Сергей Иванович, — отозвалась одна из женщин. — Хороший мужик, всё выбивает у управляющей компании.
Елена почувствовала, что их новый адрес перестаёт быть просто набором цифр. За ним уже стояли лица, истории, связи.
***
В один из вечеров, когда Игорь задержался, Елена сидела на диване в гостиной с ноутбуком. На полке над столом горела маленькая лампа, освещая фотографии. В окне темнели ветви, за ними мерцали огни парка.
Она закончила отчёт, закрыла ноутбук и прислушалась к квартире. В ней было тихо, но не пусто. Где-то в соседней квартире смеялись дети, на лестничной площадке кто-то проходил мимо, слышались шаги.
Елена вспомнила, как в первый вечер она стояла у этого окна и чувствовала тревогу. Сейчас это ощущение сменилось другим — как будто они с Игорем не просто переехали, а вышли на новый круг.
Она подумала о том, что теснота никуда не делась. Кухня по-прежнему маленькая, ванная — узкая, коридор — короткий. Но между ними появилось больше договорённостей, чем стен. Парк стал продолжением квартиры, ещё одной комнатой, куда можно выйти, когда в других комнатах тесно.
Звякнул ключ в замке. Игорь вошёл, стряхнул с куртки редкие капли — днём прошёл короткий дождь.
— Ты уже всё? — спросил он, заглядывая в гостиную.
— Да, — ответила она. — Отчёт отправила. Как дорога?
— Нормально, — сказал он. — Я от остановки через парк прошёлся. Там сегодня листьев набросало, красиво.
Он подошёл к полке, взял рамку с фотографией, посмотрел на их улыбающиеся лица двадцатилетней давности.
— Слушай, — сказал он, — я тут подумал. Может, весной сыну предложим, чтобы они с женой к нам приехали в парк погулять. Тут же хорошо. Не обязательно всех в квартиру загонять.
— Давай, — сказала Елена. — Можно устроить пикник на траве, если разрешат.
— Разрешат, — уверенно ответил он. — Главное — без костров и мусора. Там же всё по правилам.
Он поставил рамку на место, сел рядом с ней на диван. Они немного посидели молча, слушая, как где-то за окном шуршат машины и гудит лифт.
— Знаешь, — сказал Игорь, — я сегодня на работе поймал себя на том, что жду вечера. Не потому что «наконец-то домой», а потому что «наконец-то в парк». Странно, да?
— Не странно, — ответила она. — Просто у нас теперь так.
Он кивнул. Потом встал.
— Пойдём прогуляемся? — предложил он. — Короткий круг. А то завтра утром у меня пробежка, не хочу вечером сидеть.
Елена посмотрела на часы. Было ещё не поздно. Она взяла со стола термос с чаем, который приготовила заранее, на всякий случай.
— Пойдём, — сказала она.
Они вышли из квартиры, аккуратно прикрыв дверь. В коридоре было светло, на площадке кто-то поставил горшок с растением. Елена отметила, что раньше его не было.
Во дворе воздух был прохладным, но спокойным. Они спустились по дорожке к парку, перешли дорогу, не торопясь. У ворот Елена на секунду задержалась, поправила ремешок сумки и подумала, что ещё пару месяцев назад этот маршрут не существовал в их жизни.
Теперь он был частью их вечера.
Она сделала шаг вперёд, в сторону аллеи, и Игорь пошёл рядом.
Как помочь авторам
Спасибо за чтение. Отметьте публикацию и, если не сложно, сделайте свой вклад через функцию «Поддержать», даже небольшая сумма значат очень много. Поддержать ❤️.