Когда я лежала под капельницей, слушая, как в коридоре шаркают тапки санитарки, мне казалось, что всё важное теперь будет происходить где-то за пределами моей квартиры. Но вот уже три недели как я снова дома. И никакой торжественности: кастрюля на плите, посуда в раковине, серые окна. Только браслет на запястье — тот самый, который считает шаги — теперь напоминает о том времени чаще, чем хотелось бы.

Я не хотела его покупать. Это был подарок от Саши на прошлый день рождения: «Чтобы за собой следила», — сказал он тогда, не глядя мне в глаза. Я усмехнулась: «Чтобы ты знал, сколько я по квартире хожу?» Он пожал плечами. Тогда я ещё не понимала, как эти шаги станут чем-то большим, чем просто цифры.

Сейчас утро начинается с того, что я смотрю на браслет. Саша уже ушёл на работу; он выходит тихо, чтобы не разбудить меня — привычка осталась со времён болезни. Я слышу его осторожные шаги по коридору и кухне — будто он идёт по заледенелому пруду — и думаю: раньше я не замечала этого ритма.

Первые недели после выписки я считала свои шаги как маленькие победы: от кровати до ванной — двадцать два, до кухни — тридцать восемь. Иногда останавливалась на полпути — не потому что устала, а чтобы послушать: как гудит холодильник, как за стеной хлопают дверью соседи. Мой ритм стал медленным и осторожным. Мне казалось, что я иду по дому заново: трогаю край стола и удивляюсь его шероховатости, подолгу задерживаю руку на батарее в прихожей.

Однажды утром заметила трещинку на ремешке браслета — тонкую полоску возле застёжки. Браслет покупали летом; тогда он казался вечным. Теперь полоска стала напоминанием: всё меняется медленно и незаметно. Я провела пальцем по ремешку — кожа чуть холодная — и подумала: может быть, пора снять его? Но оставила на руке.

В обед звонит мама:
— Как ты там? Ешь хорошо?
Я отвечаю честно:
— Получше. Даже суп сварила.
Она спрашивает про таблетки и давление; я слушаю её голос и вдруг ловлю себя на том, что считаю слова в её репликах — словно подбираю ритм для своего движения по квартире.

Днём Саша присылает сообщение: «Буду поздно. Вечером разогрей себе что-нибудь». Я вижу синюю галочку — значит, прочитал моё «спасибо» — и чувствую привычную смесь благодарности и досады: снова одна весь вечер. Потом думаю — а ведь раньше меня это не тревожило. Теперь пустые комнаты кажутся слишком большими.

Я беру кружку с чаем и медленно прохожу из кухни в гостиную. В зеркале мелькает моё отражение: чуть сутулая женщина в мягком халате с распущенными волосами. Шаги отражаются в браслете сухими цифрами; я смотрю на них и вспоминаю недавнюю больницу — как считала шаги до душа по коридору с облупленными стенами.

Во второй половине дня приходит Света с работы:
— Ну что, хозяйка? Как дела?
Она снимает сапоги у двери (я слышу их тяжёлый звук), ставит пакет с фруктами на стол. Мы говорим о погоде, о том, кто заболел в офисе, как её сын снова порвал штаны во дворе.
— Ты знаешь, — говорит она вдруг тише, — мне кажется, ты стала другая.
Я улыбаюсь:
— Какая же?
Она смотрит внимательно:
— Спокойнее… Или нет — внимательнее к себе.
Я улыбаюсь ещё шире; это правда.

После ухода Светы включаю радио фоном — человеческие голоса заполняют квартиру теплом. Делаю несколько кругов по комнате: от окна до двери и обратно. Раньше я бегала туда-сюда машинально; теперь каждое движение наполнено смыслом. Я чувствую под ногами старую скрипучую доску у шкафа; даже этот знакомый звук будто поддерживает меня.

Вечером Саша приходит усталый:
— Ты ужинала?
Я киваю:
— Да-да, всё хорошо.
Он снимает куртку медленно (плечо ещё болит после недавнего падения), бросает взгляд на мой браслет:
— Много сегодня набрала?
Я смеюсь:
— Достаточно для марафона между диваном и плитой.
Он улыбается устало; мы садимся рядом на кухне молча, просто держимся за руки пару минут.

Ночью просыпаюсь от того, что кто-то ходит по квартире. Через секунду понимаю: это Саша идёт пить воду. Его шаги тихие, тёплые; я считаю их про себя — пять до кухни, шесть обратно мимо спальни. Странно: раньше такие звуки раздражали меня ночью; сейчас наоборот хочется удостовериться — всё ли хорошо у него.

Перед сном снова смотрю на браслет. Трещинка чуть увеличилась; она похожа на мелкую морщинку у глаза человека, который часто улыбается. Я провожу по ней пальцем и думаю о том, как мы меняемся вместе с нашими привычками: сначала мы просто двигаемся из угла в угол ради дел или усталости; потом начинаем слышать друг друга сквозь эти шаги.

Наутро я надеваю халат (он пахнет порошком), подхожу к окну и открываю форточку. Свежий воздух сразу наполняет комнату звоном улицы; где-то далеко лает собака. Я делаю первый круг по квартире за день — неспешно, но увереннее вчерашнего. Смотрю на браслет: цифры уже не так важны; главное — ощущение присутствия в каждом движении.

Завтра я наконец выберу новый ремешок: этот трещиноватый пора заменить. Но сегодня оставлю всё как есть — пусть ещё немного побудет со мной напоминанием о том времени, когда простые шаги стали началом моей новой жизни.

Если хочется поддержать

Спасибо, что дочитали. Лайк и короткий комментарий в Дзене очень поддерживают, а донат — безопасная встроенная опция — помогает писать чаще. Поддержать ❤️.