В приёмной ветеринарной клиники пахло йодом и чем-то ещё — острым, стерильным, будто в воздухе растворились тревога и забота. Мария сидела на пластиковой скамье, прижимая к себе Дину — собака дрожала, уткнувшись мордой в её колени. Шерсть цеплялась к ладоням, оставляя на пальцах светлые шерстинки и тепло. На стене рядом с дверью висел синий поводок — тонкий, выцветший, с потёртой пряжкой. В приёмной, как обычно, стояла миска с водой — на случай, если кому-то из животных захочется пить после дороги. Рядом стояла их переноска, устланная старым пледом, — в ней держался запах дома, и Мария иногда наклонялась, чтобы поправить плед, словно это могло защитить Дину от всего, что ждёт за дверью кабинета.

Игорь присел рядом, не глядя на мать. Он медленно протянул руку и положил её на спину собаки — осторожно, едва касаясь. Дина чуть вздрогнула, приподняла голову и посмотрела мутным взглядом, потом отвернулась устраиваясь удобнее. Мария погладила её за ухом, выискивая нужные слова, но находила только привычные жесты: ласковое поглаживание, короткий вздох, взгляд в сторону окна, где ветер шевелил тонкие ветки кустарника.

— Надо попробовать новую капельницу, — сказала Мария негромко, почти себе. — Врач говорил, что можно облегчить… сделать лучше.

Игорь молчал, глядя на ладони, усыпанные белой шерстью. Он не спорил, но в его плечах чувствовалась усталость, и Мария вдруг ощутила, как между ними нарастает что-то невыносимое, будто воздух стал гуще. Она цеплялась за привычное, за каждую мелочь, что можно контролировать: за миску у двери, за синий поводок, за шерстинки на пальцах. А Игорь уже смотрел на Дину иначе — будто пытался понять, что ей действительно нужно, а не только то, чего хочет мать.

Врач пригласил их в кабинет. Скрип стула отозвался в тишине, когда Мария опустилась напротив стола. Прохладный металл столешницы коснулся её локтя, заставив вздрогнуть. Дина легла у ног, уткнувшись носом в край пледа, который Игорь аккуратно вынул из переноски. Запах антисептика смешался с запахом влажной шерсти, и Мария невольно посмотрела на сына, ожидая поддержки.

— Есть два пути, — врач говорил спокойно, глядя поверх очков. — Мы можем продолжить поддерживающую терапию, облегчить симптомы. Или… — он сделал паузу, переводя взгляд на Игоря, — дать Дине уйти спокойно, без мучений.

Мария напряглась, будто этот выбор был направлен только против неё. Она хотела возразить, но Игорь вдруг заговорил первым:

— А если… если не мучить её дальше? — его голос прозвучал глухо, но твёрдо.

Мария отвернулась, вглядываясь в стеклянную дверь, за которой в коридоре мелькали силуэты других посетителей с животными. Она закрылась, не желая слышать то, что уже знал сын. Врач ждал, не торопя их. Скрип стула, прохлада стола, взгляд через стекло — всё слилось в один долгий миг, где решения казались невозможными.

В коридоре стало тише. Мария вышла в приёмную, а Игорь остался с Диной. Он сел на пол рядом с ней, облокотился на стену. Дина тяжело вздохнула, положила морду ему на колено. Игорь медленно провёл рукой по её спине, ощущая шероховатую ткань пледа, впитавшую запахи долгих лет. Он вспомнил, как в детстве прятался под этим пледом, когда гремел гром, а Дина, ещё щенком, лизала ему лицо, убаюкивая страхи. Теперь всё было иначе: Дина почти не двигалась, только иногда вздыхала, и шерсть её стала влажной, пахла сыростью и чем-то старым, ускользающим.

— Я здесь, — тихо сказал Игорь, склоняясь ближе. — Я не уйду, обещаю.

Мария наблюдала за ними через стеклянную дверь. Она видела, как сын гладит собаку, как его рука замирает на плече Дины. Внутри у неё всё сжималось — не только от страха за собаку, но и от того, что сын вдруг стал взрослым, самостоятельным, а она почувствовала себя лишней. Но Игорь не оглядывался, не ждал её одобрения. Он просто был рядом, и Дина, кажется, это чувствовала: её дыхание стало ровнее, взгляд — спокойнее. Мария поняла, что боится не только потери, но и того, что больше не сможет держать всё под контролем.

Когда врач вернулся, Мария стояла у двери, сжимая пальцы до дрожи. В коридоре раздался глухой лай, кто-то открыл соседнюю дверь, и прохлада пола пробежала по её ногам. Она посмотрела на Игоря, который поднялся, не отпуская Дину. Скрип стула, шероховатый плед — всё это было здесь, в этом маленьком мире, где решалось главное.

— Не мучайте её, — выдохнула Мария, обращаясь к врачу, но смотря на сына. — Я доверяю вам. Игорю.

Игорь кивнул, впервые не пряча взгляда. Мария почувствовала, как дрожь в пальцах сменяется чем-то новым — страхом, но и облегчением. Они стояли рядом, и в этот момент решение стало общим, как будто они оба держали Дину за лапу, провожая её туда, где она сможет отдохнуть. Врач молча кивнул, а Мария села на край скамьи, ощущая под собой прохладу пола, слушая, как в коридоре стихает лай.

Они вышли из клиники медленно, не торопясь. В руках у Игоря была пустая переноска, её дверца слегка покачивалась при каждом шаге. Синий поводок Мария держала осторожно, словно он мог порваться от любого движения. На улице воздух был свежим, пахло весной и чем-то новым, непривычным. Мария впервые взяла сына под руку — не потому, что ей было тяжело идти, а потому, что так было нужно обоим.

Дома Мария поставила миску с водой обратно на пол, у двери. Она смотрела на пустое место, где обычно лежала Дина, и не могла заставить себя убрать миску. Игорь молча прошёл в комнату, поставил переноску у стены. Старый плед он развернул и положил между собой и матерью на диван. Они сели рядом, не говоря ни слова. Мария поправила поводок на крючке, чтобы он висел ровно. Игорь аккуратно убрал с пледа несколько светлых шерстинок, задержавшись на этом движении дольше, чем требовалось. Их жесты были неторопливыми, уверенными — теперь они заботились друг о друге, как когда-то о Дине.

Пустая переноска стояла у стены, синий поводок висел на крючке, а старый плед лежал между Марией и Игорем, как знак того, что перемены стали частью их семьи. Мария посмотрела на сына, и он ответил ей коротким кивком. Игорь провёл рукой по пледу, она коснулась его плеча, и в этой новой близости они нашли то, что раньше не умели разделить.